Знаете что? Я, как миролюбивый хорек, долго старалась не замечать ужасти творящиеся на БФК...
Но даже меня это все уже добивает.
завывание требует КРОВИ!!!

@темы: завывание, головная боль

---

ТВОЮ Ж МАТЬ!

@темы: застрелите меня, головная боль, я идиот, in love

---

Ничего не понимаю...

не могу не поделиться с людьми, которые что-то понимают в мужской логике. значит как оно...был у меня бзик на красивого атлетичного дзюдоиста. Два года с ним мучалась, все пыталась запихнуть свои язвы в задницу и нормально признаться в чувствах и всякое такое. Но любви не вышло...он хамло, я хамло...он уехал, я забила.

Вчера случайно отправила смс-ку, причем, довольно непонятную для несведующего человека, перепутав имена *вроде как целилась в "Петя"-бар, а получилась "Петя"-бассейн* и тот который второй и есть несчастный дзюдоист, с которым мы уже ГОД не общались, нагадив друг другу по полной программе.

В ответ приходит нечто поразившее меня до глубины души.


Я, примерно: бла-бла-бла-интернет-цветочки-сумасшедшие.

Он: я тоже соскучился.

Я: кхе-кхе???ВТФ???

Он: я знаю что ты не случайно написала.

Я: самомнение свое сожри.

Он: ^^

(зараза упрямая)

 

Я: отвали

Он: ^^!!!

И что? кто мне объяснит какого хрена?!!...Нежданчик! Ничего не понимаю...

@темы: завывание, головная боль, записки сумасшедшего

---

Я скорострел!!!

Чпок, Холмс!



"29"





Сцена четвертая: в которой Виктор еще не унижен. А может....



Забавно, в такой большой больнице как эта – кабинет глав. врача почему-то был чрезвычайно маленьким. То ли дело было в планировке, то ли в прагматичности предшественника Скобинович но кабинет, в котором первым делом очутился Арго был крохотным, в сравнении хотя бы с ординаторской. Интерны в клинике работали почти в раю – телевизор, холодильник, интернет, индивидуальная душевая кабинка. Глав. врач работала в условиях уборщицы, которую заперли в кладовой.

«Хотя нет, условия прекрасные. На высшем уровне….а вот планировка…»

Виктор изобразил губами ниточками раздражение и хлопнул тростью/хлыстом/указкой себя по руке. Этот жест у него был чем-то вроде официального оглашения неприязни.

А затем, не дожидаясь приглашения, или ускорения реакции застигнутой врасплох Татьяны Семеновны, он сел на край миниатюрного кресла, и изобразил карикатурную изящную расслабленность. Впрочем, также расслаблен может быть и аллигатор, бревном подплывающий к антилопе на водопое.

Скобинович, пару раз хлопнув глазами на внезапно возникшего в кабинете гостя, наконец прокашлялась.

- Простите? Чем обязана?

«Да, папочка, вы не одарили меня семейным сходством. И наверное это к лучшему» с насмешкой подумал Арго, не отрывая матово черных глаз от непонимающего лица глав. врача. Александр Архипович Арго был довольно приземистым, плотно сложенным человеком с красным лицом, непрерывно носящим толстые очки. Сходством с сыном, пожалуй, можно было бы назвать только густую космически-черную шевелюру, и взгляд. Причем именно взгляд, а не глаза – Александр обладал ярко-голубыми софитами, к тому же смотрел на все сквозь толстенные линзы. Виктор обладал прекрасным зрением, доставшимся от матери, и ее же холодными чернущими глазами. Но смотрели оба одинаково властно, только что у младшего Арго ко всему во взоре сквозило пренебрежение.

В остальном Виктор был совершенно не похож на отца. Он был молод и высок, достаточно высок, чтобы входя в кабинет Скобинович слегка нагнуться. Фигура у него была стройная, можно даже сказать атлетически сложенная, какой обладали все мужчины в роду его матери – гречанки Алены Манопулос. Ирония, с какой отнесся бог к браку гречанки с бизнесменом, увлекающимся мифическими названиями затронула Виктора и оставила на нем неизгладимый отпечаток – такого классического грека безусловно приняли бы в аргонавты. К стройному телу его прилагался характерный профиль, безукоризненный золотистый загар, будто бы слегка опаленный солнцем и некая пресловутая гордость. Нет, Виктора скорее забрали в легион Цезаря, чем в аргонавты…он больше походил на римлянина, который сейчас, посетив больницу, словно осматривал свои рабские галеры.

- Я остаюсь вами не узнанным, хотя мы оба хорошо знакомы. По крайней мере, в письменной форме, - произнес своим бархатным тягучим баритоном Виктор. Было в нем что-то такое…неприятное. Словно в процеженное варенье насыпали песку, и он хрустел на зубах, разбавляя и даже уничтожая сладость.

- Погодите… - Скобинович, наконец, поднялась с места и внимательно присмотрелась к нагло развалившемуся в кресле гостю. Арго махнул своей тросточкой как дерижер, подталкивая врачиху к правильной мысли.

- Виктор Александрович, я полагаю? – на глазах бледнея произнесла она. Кажется, осознание личности вошедшего повергло ее в еще больший шок, чем его хамоватость.

- Вы оправдываете мои надежды, Татьяна Семеновна, правда в три десятых медленнее, чем нужно, - змеиной ухмылкой ответил Арго.

- Простите! Я и не узнала…вот незадачка…Почему же о вас секретарь не доложила? – начала бормотать Скобинович, но Виктор прервал ее взмахом руки.

- Первое: извинений не требуется, второе: будьте покойны, я не зверь, третье: секретаря на месте нет, - Арго методично загибал свои длинные тонкие пальцы в черных перчатках. Эти манипуляции гипнотизировали Скобинович сильнее, чем острый взгляд Виктора, - собственно, четвертое: о цели моего прихода. Я собираюсь осмотреть больницу и провести если нужно немного перестановок. Репрессий, так сказать, в замену старого режима. Вам ведь уже известно, о смерти Александра Архиповича?

- Ну конечно, конечно… - запричитала Татьяна Семеновна абсолютно не понимающая, как себя вести с этим субъектом, - такая смерть! Такой человек! Мои соболезнования, я надеюсь…

- Без сантиментов, - едва заметно поморщился Арго, и свои резкие слова усугубил взмахом «волшебной палочки», - я не за сочувствиями пришел, если вы не расслышали цель моего визита.

- Конечно, - повторила Скобинович более твердо, стараясь не вызывать своим лебезением раздражения у нового владельца клиники.

- Ну, вот и замечательно. Для начала, наверное, нужно обсудить, что у вас есть, чего нет и что истинно в полученных мною отчетах. Затем мы проверим ваши слова на практике, - лениво промолвил Виктор, чувствуя себя хозяином положения. Скобинович, с долей подобострастности кивнула. По ее кривому выражению лица было заметно, что ни перед кем стелиться она умела слабо и больше любила подчинять себе. С Арго такого бы не прошло, и она это почувствовала сразу, как молодой человек зашел.

Возникла небольшая напряженная пауза.

- Может быть, вам кофе? – Скобинович начала с того, что ей, кажется, было привычнее всего.

- Двойной, черный, без сахара, - чинно кивнул Виктор и напомнил: - только секретарши вашей на месте нет.

- Сейчас будет, - Татьяна Семеновна на несколько мгновений самолично выскочила из кабинета, как ужаленная, оставив Виктора в некотором презрительном недоумении. Затем она быстро вернулась и ее широкое лицо было еще краснее и суровее, чем обычно.

Пять минут, - брякнула она решительным шагом возвращаясь за свой стол. Но один единственный взгляд на молодого гостя и вся ее решительность куда-то улетучилась. Она потопталась на месте, не решаясь ничего предпринять. Было в том что-то неестественное и даже смешное.

- Сядьте, - раздраженно бросил Арго, рисуя на лице нетерпение. Глав. врач послушно ухнула в кресло, как школьница при директоре, хотя соотношение возрастов здесь было прямо противоположное.

И вот, после некоторого молчания потек деловой разговор. Скобинович поведала о бедности неврологического и венерического отделений, сломанном томографе и, конечно, маленьком кабинете. Виктор слушал с нарочито вежливым вниманием и чиркал нечто на своем i-фоне. Периодически взгляд его скользил по стене за спиной глав. врачихи и касался циферблата круглых дорогих и безвкусных часов. Затем Арго сверялся со своим миниатюрным телефоном и многозначительно покачивал головой, заставляя Скобинович испуганно прерывать свой рассказ.

Когда же односторонняя беседа их в конец истощилась и в дверь кабинета вдруг постучали, Виктор с готовностью встал и насмешливо изрек:

- Кофе, похоже.

Снизойдя до открывания двери, молодой человек столкнулся лицом к лицу со смазливой мордашкой Татьяниной секретарши. Девушка держала в руках поднос «с черным двойным», неизбежно затрясшийся под взглядом Виктора.

- Милейшая, вы опоздали на 25 минут и 4 секунды, - он сверился с телефоном, - кофе, также, как и вы, упраздняется.

- Ч-что? – переспросила секретарша.

- Вы уволены, - любезно пояснил Виктор и торжественно добавил, - вы сегодня первая.

Скобинович за спиной Арго с ужасом и долей злости посмотрела на секретаршу. Та сглотнула и пятясь спиной из кабинета выпустила молодого репрессора.

- Ну что, мы идем? – донесся голос Виктора уже из коридора.

Глав. врач вопреки своим обычным бычьим шагам, засеменила вслед за ним, стараясь сделать все, чтоб после его осмотра в больнице остались не только именные таблички на дверях.

Официальный обход начался с верхних этажей, где располагался кабинет Скобинович, глазное, ЛОР и неврология. Там Виктор по заметной брезгливости пребывал недолго, оценивая все мимолетными взглядами и записывая в телефон. Порой он щелкал камерой какие-то отчеты и даже бейджики врачей, попадавшихся на пути, особенно тех, которые ему чем-то не угодили. Татьяна Семеновна, злая как чёрт на этого недорослого хама, пыталась сгладить ситуацию как могла и всякий раз, переводила внимание Арго с какой-нибудь неурядицы на него самого. И это, пожалуй, была лучшая тактика – больше наследства, больницы и хамства, Виктора интересовала только собственная персона.

Единственное что, у него был тонкий вкус даже на лесть. Простых комплиментов он не принимал, так же как и чересчур вычурных, так что Скобинович приходилось порядком напрягать мозги, чтоб высказать что-нибудь этакое. Врачиха думала, что, наверное, за пятнадцать лет работы в клинике, это было самое серьезное испытание ее проф. способностей.

Такие мысли посещали ее всю дорогу до первого этажа, где размещались столовая, скорая, терапевтическое, реанимация, аптека а также три отдельных корпуса: стоматология, психиатрия и геникология.

Воистину, клиника А. А. Арго была огромна и всеобъемлюща!

Новый хозяин этой огромной клиники, прохаживался по широкому белому коридору с нечитаемо-ужасающим выражением лица. Персонала и пациентов попадалось все меньше, Скобинович заявила ему, что нынче случился обеденный перерыв. Сие откровение вызвало у Арго явное неодобрение и щелчок тросточкой по перчатке.

- Надеюсь на ваше благоразумие и терпение, Виктор Александрович, - умасливала Скобинович, - я много меньше вашего понимаю в поддержании коллективного духа, но перерыв на…

- Ланч, - брезгливо фыркнул Виктор на ходу, впечатывая в пол подошвы дорогущих ботинок.

- Безусловно, ланч, им необходим. Все таки им далеко до вашей трудоспособности, обычным людям нужен…

- Что вам известно о моей трудоспособности? – бархатно хохотнул Арго, щуря темные глаза, - вам известно сколько на дню у меня ланчей?

- Ну, я могу предположить, сколько вы можете себе их позволить, - с кислинкой ответила Скобинович, вымученно улыбаясь.

- Нет, это не в вашей компетенции, предполагать.

- Как вам будет угодно.

Скобинович каким-то образом на своих длиннющих неустойчивых шпильках оказалась впереди широко шагающего Виктора, и будто в музее развела руки, показывая на отремонтированную по европейским стандартам аптеку в конце коридора. Еще издалека Арго заприметил за стеклом истощенное существо – фармацевта, напоминавшего ему, любителю даже в мыслях вешать ярлыки, доподлинную жертву холокоста. К тому же очень маленькую, малолетнюю, можно сказать.

- А это у нас аптека, - без нужды с довольно идиотским выражением лица пробасила Скобинович. Виктор скептически, с как можно большей желчью ответил:

- Прелестно, - он изящно тыкнул тростью в сторону фармацевта, - а это что?

- Простите, но я не «что», а кто, - довольно нагло огрызнулось существо из-под стекла. Одна холеная бровь Арго потянулась вверх и изобразила параболу, явственно выражающую недовольство.

- Вам сколько лет, девочка? Вам разрешают работать родители? Мой отец был сторонник молодых специалистов, но чтоб брать на работу малолеток…

Похоже, аптекарша была задета за больное место.

- Что вы себе позволяете?

- Ничего, собственно говоря, особенного. Только объективное впечатление.

- А не пойти ли вам, со своим впечатлением…

«Малявочка явно зазнается» удивленно подумал Виктор, глядя на возмущенное лицо фармацевта, которая от волнения начала нервно поправлять очки, прямо как его отец.

От такого сравнения, Арго сделалось совсем нехорошо и он заметно напрягся, изобретая витьеватую эпиграмму в ответ нахалке, когда в разговор вмешался кто-то еще.

- Господа! Господа! Как нехорошо ссориться!

Виктор смерил взглядом нового участника сценки, и на этот раз охарактеризовал мягкую фигуру улыбчивой девушки в белом халате, как доброго и безжалостного СС-овца, который (тут воображение Арго разыгралось) мог отдавать приказы издеваться над холокосными. Эта внезапная незнакомка подходила на роль тайной фашистки даже больше, чем солдафонская Скобинович.

- А вы еще кто? – поинтересовался Виктор в своей обычной манере.

- Это наш психиатр, - подала голос Татьяна Семеновна, - познакомьтесь, Виктор Александрович, Алиса Сергеевна Кузнецова, ведущий специалист.

- Да? Никогда бы не подумал, - Виктор еще поиграл бровями, развивая свою мысленную параллель больницы с гетто. Ему так понравилась эта внезапная идея, что он уже собрался высказать нечто подобное вслух, дабы уверить всех в своем чудесном юморе и безраздельном праве издеваться над окружающими.

Но тут что-то произошло. Это «Что-то» весело закричало непонятный и странный набор слов, а затем стукнуло дверьми и так замахало руками, что даже из положения в пол оборота Арго заметил. В желании разглядеть «неизвестное нечто», Виктор повернулся на каблуках и застыл.

Вот так наверное у фашистов выглядели те ненормальные, которых заставляли проводить опыты на военно пленных. Хотя… это существо наверняка не заставляли, таким радостно-безумным был его взгляд. А точнее ее.

- Здрасте, - брякнула странная особа.

Осознать принадлежность к женскому полу у этой особы, Виктору стоило труда. Впрочем, он ни с кем не церемонился, ни с женщинами, ни с мужчинами. Он хотел уже, не разбираясь, сказать только одно волшебную фразу этой…но дело внезапно и очень серьезно осложнилось тем, что Виктор наконец заметил на безумной окровавленный фартук. «Окровавленный» с придыханием прошептал про себя Арго, чувствуя, как знакомый липкий страх забирается ему за шиворот.

- Кто? – только и сумел выдавить он, борясь с подступающим обмороком.

Девушка бросила на него долгий оценивающий взгляд и, производя какие-то неприятные манипуляции с красными перчатками, которых Арго уже не различал, звонко ответила невпопад:

- Взаимно!

На мгновенье воцарилось полнейшее молчание. Арго поспешно вытащил из нагрудного кармана пиджака платок и приложил его к лицу, изо всех сил стараясь выдать головокружение за отвращение. Скобинович начала их представлять друг другу, голосом похожим на скрежетание металла. Все были как-то не в духе:

- Таисия Львовна Бригина, наш, пока еще, патологоанатом, - прогундела глав. врач, - а это Виктор Александрович Арго.

- Да ну? – жизнерадостно воскликнула Бригина, - однофамилец?!

Если б не безумие в глазах докторши, Виктор подумал, что она решила над ним поиздеваться. Но он ведь не был козлищем, он знал, как обращаться с сумасшедшими.

- Сын, - с достоинством произнес он и с трудом, сдерживая шквальный поток язв и рвотный рефлекс, развернулся к Скобинович, - здесь осмотрели. Дальше.

Способность говорить цветастыми фразами отвалилась у него, как хвост у ящерицы. Его извечная гемофобия не давала ему даже мыслить более чем односложно.

- Идемте, - радостно и поспешно ответила Скобинович, и даже под руку его подхватила, уводя от троицы пораженных девушек, смотрящих в след Виктору, он спиной чувствовал, крайне смертежелательно.

Он не остался в долгу и в ответ бросил им через плечо свой фирменный взгляд «№23: тибетская лавина.»

@темы: 29, завывание, головная боль, записки сумасшедшего, фантастика

---

Я впервый раз в жизни хочу мужика так, что аж убить готова =D

@темы: Fallout

---

Я, Бун и ЭД-Э каким-то немыслимым образом пришли в Форт и перебили там всех. Тридцать стимуляторов, инсенатор под завязку топливом...но боже, какое удовлетворение!.. И да...теперь идем за Бенни.

@темы: Fallout

---

Что, занудки? Не ждали?

Знаю что ждали...*жмуриться от своей гадливости* ладно, вот вам...тададада!

"29"



Сцена третья: в анатомическом театре.

«Разговаривать с трупами – дело самое что ни на есть благодарное», думала Тая Бригина. Собеседники они учтивые, никогда не перебивают с мнением вашим соглашаются и при этом сохраняют такое неподвижное и умудренное лицо, что кажется – вы сумели убедить в своей правоте великого специалиста. В общем, куда приятнее беседовать с окостеневшими интеллигентами, чем скажем со старым патологоанатомом арговского морга.

Эмма Захаровна Труденцова была жесткая и часто матерящаяся бабка, помногу курившая и вообще не отличающаяся ничем светлым и приятным. Она, проработав в клинике двадцать с хвостиком годков, была заменена всего двадцать четыре месяца назад молодым специалистом из Мечникова – Таисией Львовной Бригиной, девушкой для этой работы буквально созданной. Но сей оскорбительный факт не мешал Труденцовой каждое утро вот уже два года навещать свою приемницу и прочищать ей мозги своим сухим скрежещущим матерным басом.

Видимо, Эмме Захаровне здесь пришлось нелегко. Безжизненные синеватые стены морга, легкий запашок, холодина, преследующие по всему помещению взгляды мертвецов…в общем, и Арго и Скобинович, решили ее отпустить пока не поздно.

И Тая думала «Девятый круг Данте, они должны были списать маразматичку раньше».

Привычка не отпускала Труденцову, она гуляла по моргу как по собственной квартире на Мойке, прихлопывая подошвами дешевых кросовок. В такие моменты она походила на сторожевую собаку, старую, которую спустили с цепи на волю, но она по-прежнему приходило на место у дверей и недоверчиво пялилась на нечёсаную болонку, занявшую ее место.

Хотя нет, это место было безраздельно Бригиной. И Труденцова понимала, своим трудно держащимся за ушами умом, что только такая ненормальная, как Таисия, сможет спокойно пребывать в этом чистилище. Хотя и рычала недовольно, не уступая по привычке:

- И сколько сегодня?

- Из третьей палаты поступила Крыжовникова, - любезно заметила Тая, таким голосом будто говорила не о трупе, а о слегка приболевшей пациентке, - я ее уже проверила, скончалась от внутреннего кровотечения. Очень симпатичная бабушка, могу познакомить.

Труденцова скривилась и остановила свои болезненные расхаживания.

- Дура больная, - буркнула она внимательно вглядываясь в Бригину, – как тебя на работу только взяли?

- Ну, сначала была беготня с документами, потом пришлось идти кланяться Арго и Александр Архипыч оценил мои познания в анатомии. Ну а дальше вы все сами знаете. Мы с вами уже 730 дней об этом говорим. Я конечно польщена вашим вниманием…

- Ой, помолчи, - Труденцова опять зашагала. От бессилия ей пришлось издать раздраженное ворчание.

- Эмма Захаровна, может вас с Катюшей познакомить, все-таки? Вы вроде поладить могли бы, - протянула Бригина с невинным лицом. Порой Труденцова не понимала, когда эта безумная издевается, а когда говорит серьезно.

- С какой Катюшей?

- Ну как же, с Катериной Петровной Крыжовниковой, 1954 года рождения, крашенной блондинкой, очень приятной особой с привычкой плевать санитаркам в лицо, когда они пытаются убрать ее утку. Пытались, - с кривой улыбкой прорекламировала Бригина и добавила, - вот я думаю, очень уж вы похожи, чтоб не поладить.

Нет, она серьезно издевалась. Причем, наверное, она всегда так делала.

Труденцова не ответила на хамский намек, продолжая расхаживать по помещению вдоль рядов синих пяток. Перепалки эти двое давно оставили в прошлом, теперь Бригина лишь изредка подшучивала над старухой, а та молчала. Обе привыкали к нынешнему положению дел и Эмме Захаровне это было куда труднее. Она приходила реже, старалась по крайней мере, но привычка ее не отпускала и порой Труденцова думала, что она сдохнет, свернув шею на скользких ступеньках в подвал.

Бабка посмотрела на Бригину оценивающим взглядом, как обычно. Всякий раз она уговаривала себя, что это был последний напутствующий взгляд, последний совет этой язвительной недоросли. Однако, Таисия уже давно не была недорослью – первокласный мед. эксперт, хладнокровный ко всему неприятному, совершенно небрезгливая, порой даже до безумия. Тая имела привычку беседовать со своими трупами, говорила с ними ласковее, чем с большинством обитателей клиники, и юмор имела той самой специфической разновидности, о которой сочиняют анекдоты. Конечно, это был всего лишь ее способ снять напряжение и страх перед мертвечиной. Но со стороны Бригина выглядела довольно таки странно, как собственно, и полагается порядочному патологоанатому.

Кто-то когда-то сказал, что врач – мужская профессия. Значит и анатом тоже? Нет, извольте, к Бригиной иногда приходили такие родственники умерших, такие мужья и братья, что один взгляд на недожитка заставлял их хлопнуться в обморок. А Тая оставалась совершенно спокойной, себе на уме.

На вид она не была ни крепкой ни худой – нечто среднее, правильно оформленное, но не совсем стандартное. Руки у Таисии были длинными, болтались по бокам от туловища, рукава рубашек приходилось то перешивать, то закатывать. Вроде бы туловище пропорциональное, но высокий рост и широкие бедра, в сочетании с совершенно лишней сутулостью создавали обманчивый эффект несуразности. В добавок к тому, Бригина сознательно носила широкую висящую одежду, не заботилась о внешности совершенно. Когда то у нее было приличное каре, но со временем, и периодом усиленного игнорирования волосы ее превратились в копну жгуче-каштановой торчащей во все стороны соломы. Лицо Бригиной, худое и вытянутое центровалось острием длинного и относительно-прямого носа, над которым расползлась парочка широких бровей, а уж из-под них смотрели глубоко посаженные, цепкие, серые глаза. Всем этим набором Тая могла бы составить вполне симпатичное личико, если б захотела. Но патологоанатом больше любила корчить рожи, чем строить глазки.

В общем, внешность, для ненормальной затворницы анатомического театра также была подходящей. Эмма Захаровна была вынуждена признать, что лучшей замены ей Арго и Скобинович найти просто не могли, более того – Бригина была куда лучше Труденцовой. Возможно, причиной тому был трезвый ум старухи, который охранителю лежанок дохликов только мешал нормально существовать.

Захаровна отвела глаза, вздохнула и вместо того, чтоб высказать Таисии очередной совет шагнула ближе к медичке и с усилием хлопнула ее по плечу. В эквиваленте нормальных человеческих действий это могло типироваться, как крепчайшее объятье, совершенно Труденцовой не свойственное. Бригина, это хорошо знала и заметив такой противоестественный жест вытаращила глаза.

- Ладно, - быстро пробормотала Труденцова, убирая жесткую ладонь, - пойду я. А то получается без дела болтаешься.

Бабка развернулась и маршевым шагом быстро ретировалась к выходу. На прощанье, отошедшая от шока Бригина, недоверчиво крикнула:

- До завтра?

- Обойдешься, - буркнула Эмма Захаровна не оборачиваясь, и гордо подумала, что ей, наконец, спустя два года, удалось избавить себя от привычки цепляться за прошлое, которое в действительности было не так уж и приятно. Теперь ей надо было переключиться на что-то другое, и потратить на переключение как можно меньше времени.

Бригина, пожав плечами, хмыкнула ей в след и занялась своей работой. Ее не интересовали больше такие мелочи, как чья-то перемена в самосознании. «Бабка оставила в покое, ну и славно.» думала патологоанатом методично и любовно раскладывая инструменты на столике перед собой.

Пять минут назад, в самую жаркую пору нравоучений Труденцовой, у Таисии зажужжал пейджер, и из реанимации поступило сообщение о «возможном новом посетителе». Вероятность, того что кто-то сейчас этажом выше умирает по своему обрадовала готовую к работе Бригину и слушая крики Захаровны, она уже готовилась к приему. В данном контексте можно даже сказать «по-королевски».

Нет, Тая не радовалась смерти. Она радовалась возможности поработать. А так как эти две вещи в ее случае были нераздельно связаны, Бригиной приходилось улыбаться там, где обычные люди плакали навзрыд и нюхали нашатырный спирт. Вот и сейчас она улыбалась, размышляя и о работе и о чем-то своем, о чем даже автор не способен вам поведать, ввиду сюрреалистичности мыслей девушки.

Ну, впрочем, как бы там ни было, улыбалась она не долго. Через весьма краткий срок в широкие двери морга вкатилась, подталкиваемая санитаром, тележка с чем-то подозрительно мешковатым, накрытым белоснежной простыней.

Тая потерла руки.

- Личность установлена? Родственники есть? – лениво протянула она, отгибая краешек белой ткани.

- В документах было имя, Таисия Львовна. Скоро, вроде как, придет жена. Все в карточке… - промычал санитар и слегка струхнувший от внезапной улыбочки Бригиной, попятился к двери.

Патологоанатом осталась наедине с неким Павлом Андреевичем Ставригиным, умершим, скорее всего, от пулевого ранения, как гласили записки реаниматологов.

Тая, вежливо поздоровавшись с пациентом, решительно начала осмотр. Дырка от пули и не одна обнаружилась очень скоро, Бригина подумала, что неровен час к ней наведаются из прокуратуры. Хорошенько подумав, Тая решила, что, чтоб узнать почему этого бедного лысеющего музейщика застрелили ей нужно будет хорошенько его вскрыть… но для этого требовалось согласие жены.

Поэтому, Бригина с легкой грустью оставила Павла Андреевича в покое и накрыв простыней, закурила, сев на свободное «койко-место».

Еще пятнадцать минут, шесть приконченных сигарет, и в коридоре подвала послышались робкие шаги со всхлипываньями.

Мгновенье и по-дурацки ухмыляющаяся Бригина стояла напротив серой женщины средних лет, сжимающей в руках трупик от носового платка.

- Ставригина? – мявкнула Таисия провожая посетительницу к одному из накрытых простынями бугров.

- Д-да… - промямлила женщина, слегка упираясь твердой хватке странной докторши.

- Вот этот ваш муж? – Бригина остановилась, и резко без предупреждения откинула одно из покрывал, под которым скрывался… кусище развороченного мяса.

- А-а… - Ставригина вскрикнула и грохнулась на пол.

- Ну что ж вы… - хихикнула Бригина, - я просто мертвецом ошиблась.

Приведя в чувство тетку Таисия смиренно выслушала глубоко оскорбленные излияния и пару раз извинившись показала Ставригиной целый труп мужа. Та еще поплакала немного, но на ее лице было заметно облегчение – по сравнению с первым демонстрантом Павел Андреевич выглядел вполне прилично.

В конце концов, Бригиной пользуясь своей замысловатой тактикой легко выторговала у вдовы разрешение на вскрытие.

А вскрыв Ставригина, уже после ухода женщины, Тая обнаружила нечто настолько замечательное, нечто настолько тронувшее ее стремящуюся к прекрасному душу, что не снимая ни перчаток, ни сдергивая с себя заляпанный фартук она понесла это прекрасное туда, где в часы обеда в одиночестве должна была пребывать Василика Павлова – ее подруга с институтской скамьи.

«Монета! Улика по делу следствия…но, Все Заветы Атеистов, такая красивая!» так думала Бригина, собираясь перед тем как отдать в лапы милиции драгоценную вещь, показать ее своей подруге.

Влетая в тупиковый конец коридора, где стояла аптека, Тая кричала:

- Вась, смотри у Ставригина в кишках был червонец времен Грозного!

Она наверно, улыбалась как положено полоумной, когда встретилась глазами вовсе не с удивленной Павловой а с неким крючковатым неприятным субъектом, глядевшим на нее с видом абсолютного презрения.

- Здрасте, - Таисия заметила, что помимо неизвестного черного человека, в коридоре собрались Скобинович, Кузнецова и сама Павлова, причем все трое смотрели на патологоанатома со схожим выражением лица.

- Кто? – задал единственный вопрос неприятный в черном, слегка побледнев при виде багровых пятен на фартуке Бригиной. Девушка обескураживающе улыбнулась:

- Взаимно! - фыркнула она, аккуратно засовывая монетку в карман и стягивая багровые перчатки.

@темы: 29, глупости, завывание, головная боль, записки сумасшедшего, фантастика

---

5 часов, из них полчаса загрузки и вуаля - Fallout.
Блин, до этого нужно сделать презентейшен....может где скачать, а?
*хмуриться*
Чпок, Холмс, мы так и не разобрали синквейны. А.А. нас грохнет...
Что-то ведь еще было....ааа...счас не вспомню.

@темы: Fallout, глупости, головная боль

---

К Чпоку и Холмсу

"29"

Собственно будни Васи и первое появление полоумной Бригиной)))



Сцена вторая: в аптеке.

 

С утра в аптеку заходило немало народу. В основном Васе приходилось общаться с бабульками и мамочками малых деток, которые поступая из терапевтического с трудом могли прочесть рецепты Ависинова. Доктор писал размашисто быстро и непонятно, пациетны сыпались, как горох из дырявого мешка, а Василике приходилось вертеться, как хомячку в узком пластиковом колесике аптеки. Успеть прочитать каракули доктора, найти нужное лекарство, отдать его тому, кто просил, а не тому кто орет и лезет без очереди…все это было сумбурно и утомительно, но в то же время весело. Неутомимое оптимистичное чувство юмора Василики Юрьевны Павловой не давало ей скуксится из-за мелочей, вроде грубых и наглых пациентов.

На самом деле, субтильная и маленькая Павлова, внешне напоминавшую квалифицированного фармацевта меньше, чем пятнадцатилетнюю малявку, была очень спокойным и уравновешенным человеком. Ее не могли вывести из себя ни рыдающие дети, ни причитающие старушки ни наглый подозрительно красноглазый уборщик, выпрашивающий лекарство от кашля. Всем им Василика уделяла невозмутимо одинаковое количество внимания и равную долю ироничной шутки. Порой девушка ухмылялась, щуря свои яркие карие глазищи, порой наигранно хмурилась, собирая тонкие брови домиком, заумно поправляла очки. И всякий раз ей удавалось исполнить свою работу как должно, выдав флакончик (коробку, бутыль, таблетки) в нужные руки.

Когда наконец утренняя сутолока закончилась Василика сумела продохнуть немного и пока никто не видит, вытащить с дальней полки потрепанную маленькую книжку, какое-то очередное бульварное издание. Такие маленькие томики были интересны, легко умещались в громадном кармане больничного халата и являлись чем-то вроде постоянных спутников Павловой.

Девушка еще с института увлекалась сомнительными книженциями, подбиваемая своими однокурсницами на это дело. Она и не заметила за чтением, как к аптеке подошел странный и подозрительный молодой человек, и если б не белый халат на нем, Вася точно решила бы что это какой-то очередной наркоман.

- Рецепт? – вопросительно взглянула девушка на нового посетителя. Пара крысиных глазок встретились с увеличенными линзами очков копейками Павловой.

- Здравствуйте, - вежливо ответил загадочный парень. На вид ему было не больше двадцати трех, и можно было по всему заключить, что он совсем недавно попал в интернатуру к Ависинову. Он был высок, болезненно худ и немного сутул. Халат висел на нем, морщась там, где острые кости выпирали из-под обычной одежды. Лицо посетителя было слегка смазливым и оттого неприятное впечатление лишь усугублялось.

- Здравствуй, здравствуй, - кивнула Вася, - тебе чего нужно?

- Я пришел познакомиться с персоналом, я теперь тут работаю, - с долей детской радости проговорил парень. Павлова скептически осмотрела его:

- Ты из Питера или по обмену?

- Из пригорода, - слегка поморщился субъект, - Вениамин Голицын, интерн, уже два дня.

- О, два дня, - с улыбкой промолвила Вася, оглядывая непонятного типа, - фармацевт Василика Павлова. Два года уже здесь торчу.

- Это наверно прекрасно, работать в такой современной клинике! – полувопрошая воскликнул Голицын, скользя своим крысиным взглядом по полочкам с препаратами класса А. Вася нахмурилась, задумавшись как же ей работается в компании фееричного зав. терапевтическим, компании ненормальных хирургов, постоянно нудящей ведущего психиатра, заносчивой глав. врачихи и безумной патологоанатомши с нижних этажей.

- Ну, есть немного, - протянула Павлова с натяжной улыбкой.

- Я вам так завидую, - растягивая слова Голицын, прямо таки фотографировал глазами ассортимент аптеки, - а вы знаете, что сегодня к нам приезжает сын спонсора? Мне Владимир Петрович уже сказал.

- Ну раз Ависинов… - Павлова задумчиво пожевала губу, - а почему не сам спонсор? Александр Архипович обычно сам заезжал к нам.

- Таки вы не слышали? – Вениамин сделала какой-то странный вздох, будто перед прыжком в воду. Вася развела руками:

- Как видишь, я здесь заперта, с шести утра по семь вечера, а радио никто провести не удосужился. Что-то случилось?

- Александр Архипович скончался, - скорбно и пафосно произнес Голицын, - вчера вечером у себя дома, когда играл с собакой. Расслоение аорты – не спасли.

- Странно, - нахмурилась Вася, - а что его к нам привезли?

- Нет, его сын посчитал, что прежде, чем доверять труп отца здешним экспертам, он должен сам проверить клинику, - с хитрым выражением лица пролебезил Вениамин. И манера говорить у него была такая же неприятная, как и все остальное.

- Сын, сын…это который Витя? Младшенький? А почему не Анна Александровна? – Павлова ощущала себя бесконечно отставшей от жизни.

- Да, видите ли, Василика, как вас по батюшке? Юрьевна? Так вот видите, Василика Юрьевна, Аннушка замуж вышла, втайне от отца, за какого-то американского авантюриста, - заговорчески проговорил Вениамин, - ну вот Арго ее и вычеркнул из завещания. Теперь все капиталы и акции Александра Архиповича принадлежат Виктору.

- И больница значит тоже? – охнула Павлова. Не смотря на то что этот интерн-сплетник уже постепенно выводил ее из себя, остановиться она не могла. Что поделать…женская натура.

- Ну а как же, все завещано ему одному, - слегка завистливо вымолвил Голицин. Ненадолго оба замочали, как бы переваривая эту информацию.

- И что, теперь этот наследничек ходит по больнице и проверяет всех? – протянула Вася, задумчиво. Ей почему-то показалось, что этот Виктор Александрович, о котором с такой теплотой отзывался еще при жизни старший Арго, порядочный мерзавец и педант, и скорее всего, после знакомства с патологоанатомом клиники не захочет перевозить сюда отца. Нет, он к чертовой матери всех закроет.

- Ходит. Начал с терапевтического. Татьяна Семеновна повсюду с ним ходит, - ответил интерн мурлыкающим тоном, а затем вдруг произнес:

- Я что хотел спросить у вас! Меня Владимир Петрович послал за ледокаином… вы не дадите мне?

- Рецепт? – автоматически произнесла Павлова.

- Василика Юрьевна, - нет, он чудовищно подлизывался, - ледокаин же! Не Морфин.

- Я тебя первый раз в жизни вижу, - усмехнулась Вася, - и я тебе должна выдавать препараты без рецепта на слово. Ты хоть бы записку у Ависинова выторговал.

- Ах да! – Вениамин хлопнул себя рукой по лбу и достал из кармана помятый листок, на котором можно было разглядеть сухую просьбу терапевта: «Дай мальцу ампулы».

Василика скривила лицо:

- Держи свой ледокаин, но рецепт мне все равно нужен. Я за все здесь головой отвечаю.

Коробка с ампулами, позвякивая, перебралась в худые бледные руки Голицина.

- Премного благодарен, - расплылся в улыбке неприятный парень и попращавшись с кучей каких-то ненужных дополнительных слов исчез в боково коридоре. Павлова покачала головой и вернулась к чтению, стараясь избавиться от неприятного осадка после общения.

Но почитать ей опять не дали. По коридору застучал сначала заискивающий бисер шпилек Скобинович, затем чьи-то мерные чеканные шаги.

Василика спрятала книжку в карман халата и ожидая встречи с неприятностями вытянулась по струнке.

В коридоре сначала появилась Татьяна, высокая такая, мощная баба с квадратной челюстью широкой грудью и толстыми ляжками, которые ну никак не совмещались даже зрительно с изящными и жутко дорогими туфлями глава. врача. Скобинович то и дело оборачивалась и кому-то говорила приятные слова, которые Павлова ну никогда еще из уст этой кабанихи не слышала.

«Что ж там за Виктор Александрович?» заинтересованно думала Вася.

И словно отвечая ее мыслям в коридоре появился субъект, который, если б не Голицын недавно, вызвал бы у Василики тошноту. Это был молодой, высокий, запахнутый в бесконечно черный костюм от Armani человек, настолько полный отвращения к своему окружению, что внешность его за этим терялась и смазывалась. Возможно, в нем было что-то приятное, но все это с лихвой покрывалось кривой презрительной усмешкой.

«Точно, мерзавец и педант» пробормотала про себя Василика.

- А это у нас аптека, - торжественным тоном пробасила Скобинович, подпрыгивая на своих ходулях к окошку Павловой. Вася фыркнула.

- Прелестно, - протянул Арго, - а это что?

У него в руках была короткая, похожая на указку, трость из черного дерева, и ею заносчивый наследничек ткнул в сторону Павловой. Василика нахмурилась:

- Простите, но я не «что», а кто.

- Вам сколько лет, девочка? Вам разрешают работать родители? – с издевкой промолвил Виктор, намекая на обманчивую внешность Павловой, - мой отец был сторонник молодых специалистов, но чтоб брать на работу малолеток…

- Что вы себе позволяете? – вздернула брови Василика. Они уже было начали серьезно препираться, видимо этот Арго не привык когда ему огрызаются. Но тут в коридоре послышались еще шаги, и эту мерную походку Вася быстро узнала.

- Господа! Господа! Как нехорошо ссориться!

В помещении стояла спокойная и улыбчивая Алиса. Вася обратила к ней сначала взгляд предназначавшийся «новому спонсору», и только затем поменяла его на свой обычный дружелюбный, и помахала рукой.

- А вы еще кто? – желчно выговорил Арго.

- Это наш психиатр, - Скобинович почему-то все мельтешила и пыталась стабилизировать ситуацию, - познакомьтесь, Виктор Александрович, Алиса Сергеевна Кузнецова, ведущий специалист.

- Да? Никогда бы не подумал, - брови Арго презрительно изогнулись, так что даже Алиса поменялась в лице. Василика решила, что сейчас точно ляпнет что-нибудь неудобное, Скобинович с красным от злости лицом топталась на месте, и тут произошло то, что окончательно усугубило ситуацию.

Через боковые двери из подвала вылетело нечто неопрятное, заляпаное в подозрительно буром и с поднятой высоко над головой кровавой перчаткой, в которой светилась странного вида монетка.

Это была Тая Бригина, печально известная патологоанатом клиники, которая сейчас с торжественным идиотизмом произнесла:

- Вась, смотри у Ставригина в кишках был червонец времен Грозного!

@темы: 29, глупости, головная боль, записки сумасшедшего, фантастика

---

6

6

Андерс больше не был в немилости Хоу, лучник определенно перестал видеть в нем недруга, после разговора с гномом, а затем, по прошествии нескольких состязаний они вообще достаточно сдружились. Поэтому вопрос Натаниэля не был чем-то странным в дружелюбной мужской компании:

- Ну, так как, мне тебе завидовать или сожалеть? – пошутил лучник, доставая стрелу и накладывая ее на тетиву, чтоб прицелиться по мишеням. Андерс усмехнулся:

- Кошки это как дети, только не говорят. Ну, они милые, смотрят обезоруживающе, произносят бессмысленные звуки…но при этом носятся неизвестно где, обдирают шторы и шкодят. Так что я сам не знаю, - маг тоже прицелился и попав в свою мишень, поднял глаза на высокого Хоу. Что-то во взгляде Натаниэля дало отступнику понять, что смысл вопроса был другой.

- Эм, пояснить не хочешь?

- Вы с Сильвией, - резко выговорил Натаниэль, прицелился и выстрелил. Стрела была пущена с излишней силой и мишень чуть не вылетела из креплений.

- Что? – Андерс усмехнулся, опершись на посох, и прищурившись, хитро посмотрел на собеседника, - о чем это ты?

- Я предполагал, что она выковыряла твое сердце, сожрала, и теперь по ночам запирает у себя в спальне, - проворчал Натаниэль, в очередной раз думая, зачем он снова лезет в чужие дела.

- Да ну? – протянул маг с улыбкой, - ревнуешь, Хоу? Думаешь, раз меня она не имеет в уши, как мабари сапог, то должна компенсировать это в другом месте? Задевает наша идиллия?

Хоу подумал, что маг выразился довольно точно. Андерс был единственным в отряде, кого Амелл не полоскала в дерьме и не пыталась унизить. Даже Огрен терпел от нее больше язвительности.

- Я просто восхищаюсь твоей бесстрашностью, - пожал плечами Натаниэль. Андерс усмехнулся:

- Знаешь, если б Сильвиа была моей женщиной, я бы давно уже тебе врезал молнией по лицу. Но вместо этого я просто предупреждаю тебя – мы очень крепкие друзья, она дважды помогала мне бежать из Круга, и если ты еще раз прозрачно намекнешь на ее «развязность» я с тобой что-нибудь сделаю.

- В твоем голосе не слышится сожаления… - не успел прикусить язык Хоу и тут уж получил кулаком по своему длинному носу. Каменным кулаком.

- Если ты думаешь, что можешь так просто оскорблять ее за спиной, то ошибаешься. Ты не знаешь Сильвии, не тебе ее судить, - голос Андерса стал холодным и злым.

- В чем проблема?... – Натаниэль поднялся на ноги, держась за лицо, - она отлично показывает всем, что из себя представляет.

- Нет, не показывает, - фыркнул маг, - если бы тебя в детстве изнасиловали храмовники, а потом все бы тыкали пальцами, глумились над тобой и довели до безразличия, ты бы вел себя также вызывающе. Это называется защитной реакцией.

- Хочешь сказать, она тихая скромница? – с трудом вправив кость на место Хоу, вытирал тыльной стороной ладони кровь.

- Нет, но она относиться к этому серьезнее, чем тебе кажется. Скорее даже серьезнее, чем все мы.

Маг внезапно переменился и стал спокойно врачевать разбитый нос Хоу.

- Сильвиа совсем не так проста. Она не источает добро, но и не распространяет злобность. Возможно, она кровожадна… - мягко проговорил Андерс.

- Возможно? – пискнул Хоу, чувствуя, как от магии срастаются кости.

- Хорошо, она кровожадна, порой слишком, но только с людьми, которые приносят вред тому, что ей дорого. Она груба и порывиста, бесит окружающих, манипулирует и выводит, но ведь и они тоже предвзято относятся к ней. Ей нравится сарказм, глупые шутки и розыгрыши…и она любит резать себе вены, - Андерс поморщился, - но здравый смысл ее почти никогда не покидает. Никто не способен на нее повлиять, если она не захочет. Никто не сможет, так, как она смотреть, на последствия своих решений…. Она не отрицает свою сущность, какой бы неоднозначной ее не воспринимали. И если ты заслуживаешь чего-то, жизни, помощи, уважения…она всегда даст это тебе, что бы не говорили злые языки…

Натаниэль посмотрел на Андерса странно.

- Ты влюблен в нее, – наконец, заметил он.

- Возможно, немного, - просто ответил маг, - Но не в этом смысле… Я уважаю ее. Мне всегда не хватало такой силы, которая дана ей от природы. Я не смог бы так же ловко управлять эрлингом, спасти Ферелден, помогать магам…она ведь все делает ради магов! Но мы друзья и нам обоим этого хватает. Сильвиа слишком…хороша для меня.

- Ты смеешься надо мной!? – в голове у Натаниеля слова мага ну никак не хотели укладываться.

- Создатель, как знаешь…можешь мне не верить. Но рано или поздно, ты сам поймешь, какая она. И молись, чтоб как можно раньше, потому что испортив с ней отношения однажды, ты не получишь второго шанса.

Они по обоюдному согласию прекратили тренировку, и разошлись. Веяло холодом.

Хоу не верил Андерсу, хотя бы потому, что тот был влюблен в женщину, которая легко могла вызвать чувства искусственно. Никто не мог утверждать, что Амелл не привораживала отступника, хотя зачем ей это было нужно, раз вместе они не спали, Хоу не совсем понимал. И все же принимать на веру что-то, что посути оправдывало все грязные поступки Сильвии, он не хотел и не мог.

Натаниэль решил вообще покинуть внутренний двор Башни и пошел к деревне, что лежала чуть ниже по склону. Раньше там жили семьи слуг и крепостные, но теперь там поселилось с лихвой десятка гномов, какие-то торгаши и стража. Деревенька была крохотной, народу в ней было не много, но Натаниэль все же задумался, куда делись старые жители.

Он остановился, оглядываясь. Неподалеку отчетливо слышался разозленный голос Сильвии. Подойдя поближе Хоу обнаружил Амелл яростно спорящую с каким-то старым эльфом, который казался ему смутно знакомым.

- …А я вам говорю, здесь прекрасная земля для этих корешков! – яро заметила ведьма, тыкая пальцем в какое-то ведро у своих ног, - я растила Корень Смерти на подступах к Орзамарру! А там вообще все ледяной коркой покрыто!

- Это растение требует более благодатной почвы. А для этого нужны удобрения…здесь невозможно вырастить ничего, что бы…

- Нет у меня денег на ваши удобрения! - фыркнула Амелл, - или может мне своих солдат раздеть, чтоб вы цветочков насажали!?

- Это вам нужно растить Корень Смерти, - холодно ответил эльф, - а не мне. Для этого требуется другая почва.

- А может мне требуется другой садовник? – мило улыбнулась Сильвиа и, демонстративно достав из ведра нечто проросшее темными листочками, стала закапывать это в землю, прямо под своими ногами. Эльф, сложив руки на груди, наблюдал за ней, так же внимательно и с насмешкой, как Хоу в стороне.

Сделав несколько пасов рукой, Сильвиа заставила растение подняться и обрести пышность.

- Видите? Всего лишь немного ускорения времени и капелька тепла…и вуаля! Поставьте за этой хатой парники и я спокойно смогу отказаться от поставок из Денерима.

- А чем тебя не устраивают денеримские корешки? – Натаниэль подошел поближе, и насмешливо смотрел на перемазавшуюся в скользкой земле ведьму. Она не ожидала его увидеть, обученный мастерству разбойника он ходил тихо.

Сильвиа открыла рот, чтоб высказать ему тайну своего предвзятого отношения к столичным товарам, но не успела ничего произнести, потому как ее прервал садовник.

- Мессир Хоу? Это вы, Натаниэль?! Я и не знал, что вы в Башне! – удивленно произнес эльф. Лучник хмуро посмотрел на него и потом вдруг вспомнил. Этот же садовник работал когда-то на его отца.

- Здравствуй, друг мой! – Натаниэль был искренне рад знакомому лицу. Значит не всех Сильвиа спровадила вон из деревни.

Садовник стал говорить ему что-то, лепетал и бормотал о его семье, а Хоу слушал, пытаясь запомнить все, что тот говорит. Садовник рассказывал о остальных слугах, которые как оказалось не были выброшены за порог, словно паршивые собаки, а остались в деревне и получили даже свои угодия. Те, к то помоложе ушел в стражу к Амелл, остальные занялись ремеслом и производством. Все это было…лучше, чем ожидал Хоу. Наконец эльф произнес:

- Ваша сестра, Делайла теперь живет в Амарантайне, она вышла замуж за торговца…

- Что? – в голосе Натаниэля просквозили оскорбленные нотки.

- Вы могли бы проведать ее, нелегко ей живется, после того что стало с сэром Рендоном…

- Что неудивительно, - ехидно вставила Сильвиа, все это время наблюдавшая за их разговором. Хоу одарил ее ядовитым взглядом:

- Не затруднит ли вас Командор прикрыть рот?

- Любишь быть сверху, да? – фыркнула с безразличием Сильвиа. Натаниэль раздраженно отмахнулся от нее и женщина, покачивая бедрами, ушла.

Еще несколько минут разговора с садовником окончательно убедили Хоу в том, что его сестра оказавшись в гонении и безденежье после недавних событий вышла замуж за какого-то алчного мещанина. Это одновременно возмущало и огорчало его. Натаниэль думал, «необходимо срочно отправиться в Амарантайн».

Правда для этого требовалось разрешение Сильвии или того хуже, ее сопровождение. Невозможность первого и сомнительное удовольствие второго удручали мужчину еще больше, но он собирался убедить Амелл в походе, чего бы это ему не стоило.

Однако, совсем уж выбило Хоу из колеи то, что Сильвиа, которую он нашел в компании Огрена у бочек с вином, почти сразу отпустила его.

- Ну что я зверь что ли? – Амелл картинно закатила глаза и улыбнулась одной из своих многообещающих улыбок, - может совсем немножко, но я тебя пускаю. Мне и самой нужно наведаться в город, есть одно дельце…а уж семья это…

- Боль головная, - брякнул Огрен, аккомпанируя себе красочной отрыжкой.

- Святое дело, папаша, - с нажимом сказала Сильвиа и бросила на гнома уничтожающий взгляд. Хоу недоверчиво уставился на нее.

- Так просто, и никаких «будешь должен мне своих ногтей и склянку крови»?

- Ногти я больше не использую, - неизменная улыбка только стала шире на хорошеньком лице ведьмы, - из-за них зелье пахнет отбросами и теряет цвет…

- Создатель, Амелл, избавь меня от подробностей! – попросил Натаниэль. Затем с легкой нервнозностью потер шею и внимательно посмотрел на Сильвию, - ты можешь отвечать серьезно?

- Это так же закономерно, как и твои шутки, - пожала плечами ведьма и вздохнула, - да я дозволяю тебе, о презренный Хоу, отойти от меня на сотню шагов и поговорить с сестрой. Только смотри, если цепи начнут звенеть…

Натаниэль вложил в свой взгляд достаточно мрачной ненависти, чтоб Амелл, наконец, снизошла до более приемлемого ответа:

- Я навела справки, Делайла крутиться на рынке по утрам. Нагрянем к ней, - здесь бы ей надо было остановиться, чтоб заслужить хоть какое-то подобие благодарности, но Сильвию понесло, - и ты сможешь всплакнуть над своим убитым прошлым еще раз. Все эти игрушки-постирушки, пеленки, дерганья за косички… добрый и отзывчивый папочка, богатенькое поместье…

Хоу прервал ее на полуслове.

- Клянусь костром Андрасте, Сильвиа, я никогда не бил женщин, но еще слово и я тебя ударю, - мужчина выглядел убедительно, с трясущимся голосом и горящими глазами. Кажется, шутить о таких вещах он был не в силах.

Амелл усмехнулась:

- Женщин не бил? Даже во время жарких любовных баталий с кирколскими девочками?… Мне казалось, ты не такой скучный.

С презрительным взмахом руки лучник удалился. Походка его была порывистая и резкая.

Огрен все это время с довольной физиономией наблюдавший за бранью, прицокнул языком и покачал головой, уставившись на Сильвию:

- Выдержка! Но так он долго в штанах не продержится. Вот я б тебя уже давно на место посадил, вешалка для шляп.

- Ты бы надорвался, боров, - прыснула Сильвиа, щуря глаза, - надо полагать у всех мужчин так – либо «посадить на место» либо прибить меня. Что, других вариантов не имеется?

- Вела б ты себя не как сучья дочь, возможно были б, - гном с трудом сделал свое заплывшее лицо ироничным, - а так тебя просто нельзя не затрахать, иначе чувство оскорбленного достоинства потребует твоей немедленной смерти.

- Бородатый Эгоист, ну почему никто еще не пытался совместить приятное с полезным? – вздохнула Сильвиа, глупо смотря в ту точку, где только что стоял Натаниэль, - как бы там ни было, а этот все же лучше всех отвечает на провокации. Гнев обнажает внутренности, и у него внутри я пока ничего гадкого не видела.

- Так я не понял, нагова бабка, ты его закадрить пытаешься или что?

- Огрен… - Амелл внезапно стала суровой, отчего ее внешность совершенно преобразилась, - ты веришь в то, что я смогу прожить здесь больше года? Меня хотят убить, никто не верит, бояться и ненавидят и на все это плевать, но только…я здесь скоро совсем не буду нужна.

- Девочка, ты меня пугаешь. Куда это ты намылилась? – тихо поинтересовался гном, после раздумий.

- Подальше от всех вас, - неопределенно ответила Амелл, глядя на носки своих сапог и покачиваясь, - Осточертело.

Гном понял ее. И не стал ничего комментировать. Все-таки, он прекрасно знал, когда Сильвии было бесполезно говорить что либо.

7

7

Почти сразу же после прихода на рынок Натаниэль обнаружил, что рядом нет и следа троицы, шедшей с ним весь путь до города. Справедливость, Андерс и Амелл будто растворились в воздухе, так незаметно, что он не сразу понял. Совсем недавно он слышал, как Сильвиа что-то бубнила, серьезно дискутируя со Справедливостью, который все спрашивал и спрашивал ведьму о ее запрещенной магии. Андерс в беседе не участвовал, предпочитая демонстративно любоваться ушными украшениями на одном из прилавков. Затем все трое как будто отстали и последним, что Хоу услышал от своих провожатых был язвительный выкрик Сильвии:

- Ну не у всех же в голове нажьи какашки!

А затем они пропали.

«Ну и замечательно» удовлетворенно думал Хоу.

Все это волновало Натаниэля гораздо меньше предстоящей встречи с сестрой. Что он только не надумал, добираясь до нее – крутились даже мысли о заточении и насилии. Но конечно, все это было совсем отлично от истины.

Делайла, заметно похорошевшая и повзрослевшая с их последней встречи стояла у прилавка и что-то говорила прохожим. Мужчина не сразу расслышал, что она подзывает их купить товар, да и не это было важно.

Важно было то, что она сразу узнала его.

- Натаниэль! – произнесла сестра без тени сомнения. Хоу решительно направился к ней, прорежая толпу. Последовали короткие объятья, которые мужчина разорвал почти грубо и, заглядывая в глаза девушке, спросил:

- Делайла, нам нужно поговорить. Я столько слышал, и ни во что не могу поверить. Ты, отец… и Сильвиа Амелл… неужели ты вышла замуж за безродного? Неужели все так…

- Ох, братец. Ты много пропустил, и наверняка думаешь, что это плохо. Но я вышла замуж по любви, и это самое меньшее, что я могу тебе рассказать. Многое изменилось с тех пор, как ты уехал. Отец изменился… очень. А Героиня Ферелдена…

- Героиня Ферелдена? Я теперь Страж, а она мой Командор, но я из первых рук знаю о ее «геройствах», – с насмешкой повторил Хоу. Делайла строго посмотрела на него:

- Ты не представляешь, чем мы все обязаны ей, даже ты. Но я все тебе расскажу, и ты переменишь свое мнение.

***

Смятение не покидало его, когда он, выйдя от сестры прошел пол города в поисках Амелл. Ему нужно было поговорить с ней. Все демоны Тени! Он должен был с ней объясниться и выяснить наконец почему эта грубая противоречивая женщина расположила к себе всех, даже его сестру…не могла же она околдовать Делайлу?

«Нет, нет» думал Натаниель, «Иначе сестра не могла бы сказать то, что сказала.» Она не оправдывала мерзостных поступков Амелл, рассказала об армии оборотней приведенной из Брессилиана, о ритуальном убийстве какого-то мага в Редклифе, о потасовке с храмовниками в Башне Круга и презрению церкви Создателя…обо всем, что творила эта ведьма. Делайла говорила даже с некоторым страхом. Но при этом, она благодарила Амелл. Все это было парадоксально и смешно.

Хоу не мог заставить себя думать о Сильвии хорошо. Она не заслуживала!

Но прошло совсем немного времени и она заслужила. Больше трех часов Натаниель искал ее и спутников по всему Амарантайну пока наконец не наткнулся на всех троих у церкви. Сильвиа бурно спорила с какой-то рыцаршей, сотрясая руками в которых был посох и еще кое-что. Кое-что, что бросилось в глаза Хоу мгновенно.

Это был его фамильный лук.

Медленно ступая, он подобрался к ведьме ближе. Ему казалось, что по голове ему ударили обухом с размаху…. Сильвиа держала в руках давно потерянный и трижды перепроданный лук Хоу. Натаниель не смел надеятся, но все же понимал, зачем он у нее. Хотя мысль о подарке от Амелл была более чем болезненна.

- Я говорю вам, что их нет больше в городе. Они мертвы, покоцаны мечом, побиты льдом и сожжены демонову дюжину раз! Давайте сюда мои деньги и пустите уже, - застонала Сильвиа почти с отвращением глядя на рыцаршу. Та подозрительно сощурилась:

- Нигде нет трупов.

- Обычно от сгорающих остается пепел, - вставил Андерс, рассматривая ногти на своих руках.

- Вы… - женщина в латах возвела гневные глаза к отступнику, - я знаю кто Вы! Вы оба…

- Да ну? Неужели Серые Стражи? – фыркнула Амелл, складывая руки на груди.

- Прекратите выеживатся! Я знаю, что эти маги не мертвые.

- Позвольте узнать откуда? – удивленно поинтересовался Справедливость, - у вас есть какой-то дар?

Дух говорил без иронии, в отличии от своих компаньонов, но рыцарша восприняла слова живого трупа более чем остро. Она поморщилась и ткнула пальцем в грудь Сильвии:

- Знаете что! Выметайтесь из города, и прикрывайтесь своим Орденом где-нибудь в другом месте. Здесь должен царить закон и порядок.

Даже Натаниель понял, по тому, как напряглась Амелл - ведьма была просто взбешена обращением нахалки. Еще бы, никто ведь не мог ей указывать. Однако Сильвиа ничего не сказала, лишь крепче сжала в руках две своих поклажи.

- А разве это порядочно – убивать невиновных? – нахмурился Справедливость. Дух хорошо заметил перемену в ведьме.

- Невиновных? Эти невиновные чтобы сбежать уничтожили каждый с десяток служителей церкви…

- Но ведь они всего лишь защищались, - отпарировал дух, все больше мрачнея.

- Вот именно, защищались, об этом я тебе и говорила, Джаст, - выговорила Сильвиа, слегка обернувшись к Справедливости, - эта шавка умеет только кусать и лаять по приказу. Раскинуть мозгами она не способна.

- Ну знаете…такого я не потерплю, - разъяренно выкрикнула красная рыцарша. Она в запале стала доставать меч, скорее всего, чтобы пригрозить Сильвии, но ведьму это только больше подзадорило. Натаниель решил, что сейчас самое время вмешаться.

- Сильвиа! – он убрал из голоса почти всю иронию.

Как раз вовремя колдунья обернулась, злобно зыркая на него.

- Вернулся уже? Что-то рановато, неужели пропустили акт сопливых воспоминаний детства?…

Собрав все свои силы, и помянув Создателя, Хоу нарисовал на лице улыбку и решительно шагнул к ведьме.

- Я так благодарен тебе, Сильвиа! Ты не можешь себе представить, что ты сделала…

- Дала тебе носовой платок? – неуверенно пошутила Амелл. Она была ошарашена таким его поведением. В довершении спектакля, который только и мог напрочь отвлечь колдунью от разборок, Хоу протянул руки и привлек женщину к себе, заключая в крепкие объятья, где-то на грани дружеских. Очередная язва застряла в горле у Сильвии.

- Ты к сестре ходил или в бордель бегал? Что за счастье? – непонимающе пробормотала ведьма, отстраняясь, однако, к удовлетворению Хоу, тон ее звучал не злобно и не твердо, а слегка дрожал.

- Я осознал все свои ошибки и прошу у тебя прощенья.

- Демон Глупости…ты что выпил?

- Сильвиа, прости меня. Ну хочешь я встану на колени? – теперь уже ему не доставляло труда играть комедию, когда Сильвиа начала испуганно на него пялиться. Ради такого выражения на ее личике можно было и в любви признаться.

- Дыханье Архидемона! Хоу, избавь меня от своего сумасшествия! – Амелл отпрянула. Натаниель широко улыбнулся и тут не сдержался Андерс, загоготав в полный голос. Справедливость и рыцарша, заметно поутихшие, взирали на всю эту сцену с любопытствующим непониманием.

- Ну что же ты, Командор, - лучник позволил себе сарказм, наконец, - разве не этого ты хотела, чтоб я пал к ногам твоим? Где твоя хваленая смелость?

- Паршивец, - рыкнула Амелл и раздраженно рассмеялась, - напугал до демонов. Думала головой поехал от потрясений. За такие шуточки, рекрут, я тебя всю Башню драить заставлю!

- Не заставишь, - прежним тоном сказал Натаниель и выхватил из рук Сильвии лук. Большого труда стоило не задрожать в тот момент и не выдать своих истинных чувств в отношении реликвии, - эта прелесть мне?

- А мне достался котенок. Этому так вообще кольцо с лириумом… какая-то бесчестная лотерея, Сильвиа, - обиженно прохихикал Андерс.

Рыцарша, все еще стоявшая в немом недоумении, наконец, оправилась и гневно оглядев всех четверых комедиантов развернулась и пошла прочь.

- Эй, бронированная, а деньги? – спохватилась Амелл.

Рыцарша изобразила на лице презрение.

- Я обещала заплатить за убийство. Ты никого не убила.

Она скрылась за дверью в церковь, и только потом Сильвиа с нехорошим блеском в глазах произнесла, сбивая веселый настрой своей компании:

- О…я много кого убила.

8

8

Они совершили бросок, добежав обратно до Башни Бдения, с некоторым духовным подъемом. Всю дорогу в воздухе витала легкость, они наигранно ругались, подшучивали над Справедливостью и полностью отрицали всякую серьезность.

Натаниель держался. Только оказавшись в Башне, и закрывшись в своей комнате, он снял с плеча фамильный лук и…

Четкие, тонкие, твердые линии, уверенные вырезы и изгибы, совершенная длинна, тетива натянута и неколебима, лишь сильные пальцы могут заставить ее двигаться. Дерево, тесанное дерево, с запахом, таким тонкими и родным, знакомым и не надоевшим. Работа мастера, изящество настоящего оружия, почти никаких повреждений – видимо охранялся лук бережно. А если так то, …сколько пришлось за него заплатить? Сколько Сильвиа, с ее страстью к экономии, могла за него заплатить?

При самых низких расценках и полном безумии торгаша можно было выторговать лук за тридцать золотых. Самой высокой ценой можно было бы счесть шестдесят… и при обоих раскладах, у Натаниеля возникала здравая мысль: «уж не украла ли Амелл его?»

Натаниель сжал древко лука, силясь услышать характерный треск. Да, он все еще трещал. Он все еще был лучшим из лучших.

«Немыслимо!»

В дверь постучали, и бесцеремонная громкость стука не позволяла сомневаться в том, кто стоял за дверью. Хоу бережно уложил оружие на кровать и подойдя к двери сам неизвестно от чего протянул:

- Чего ты ломишься? Я не одет, - мужчина подумал, что Амелл плохо влияет на него.

Молчание. Приглушенный смешок.

- Не впечатляет. Все голые мужики похожи один на другого. Открой, - спокойный и ровный тон. Натаниель усмехнулся, и повернул ключ в замке, попутно размышляя, почему эта владелица всех ключей в замке не открыла дверь самостоятельно.

Амелл бросила на него оценивающий взгляд и изобразила на лице разочарование:

- Это называется жестокий обман, - ведьма вошла резким шагом, отодвигая лучника в сторону. Ему стало жарко, когда ленты ее волос шелком прошлись по его шее.

Она встала посреди комнаты, и оглядев обстановку, остановилась взглядом на луке.

- Будешь опробовать эту штуку, - почти приказным тоном заявила она, - хочу посмотреть, на что потратила полсотни.

«Полсотни?…ты?» мысленно воскликнул Хоу, изучая точеную фигурку ведьмы. Видимо, взгляд его был слишком откровенен, потому что Амелл порочно усмехнулась:

- Стреляем не только стрелами?

Мужчина упрекнул себя в испорченности, и вернулся глазами к лицу Сильвии. Но почему-то он все никак не мог собраться с мыслями и начать разговор, теперь его увлекал уже не вырез женщины, а изгибы татуировок и губы, обладавшие даже большей притягательностью.

Сильвиа самодовольно улыбалась. Натаниелю казалось, что это какое-то колдовство, что он не может вот так глупо таращиться на эту стервозную заразу, пусть даже он больше не ощущал к ней ненависти. Дело только усугубилось тем, что Амелл медленно шагнула к нему, преодолевая расстояние, которое сама же и установила. Сделав еще пару шагов, она оказалась на расстоянии нескольких сантиметров от Хоу, и тот, в непонятном тумане, все еще пытался держаться, хотя это было крайне сложно.

Колдунья, слегка нахмурилась, улыбка ее поблекла и вслед за этим, предупреждая срыв мужчины…

Шлёп!

Звонкая пощечина быстро, почти мгновенно привела Хоу в чувство.

- Лук бери, пошли на площадку, - холодно произнесла ведьма и, уже никак не задевая его, выскользнула из комнаты.

Натаниель выдохнул и потер пальцами виски, думая о том, как мало оставалось до поцелуя.

***

- Если твоя стрела догорит раньше, чем коснется цели – грош цена этому луку, - бесцеремонно фыркнула Сильвиа, наглаживая руки и готовясь к огненному заклинанию.

Хоу вновь чувствовал небывалое раздражение к этой женщине, которая не ценила ничего, что могло бы называться произведением искусства. Он и сам не страдал любовью к созерцанию и предпочитал практичность красоте, но Амелл по сути оскорбила его фамильную реликвию без зазрения совести.

- Если ты будешь ее поджигать она не успеет сорваться с тетивы, - буркнул лучник пропуская перышки стрелы сквозь пальцы. Мышцы налились приятным напряжением, которое давало только отличное упругое оружие.

- Я польщена, - вздохнула ведьма, - ты готов?

Лучник выстрелил прежде, чем ответил. Огненный шар, довольно быстро сорвавшись с пальцев Амелл, не успел задеть даже окончания стрелы. Круглая мишень была пробита ровно в центре целой, даже не разогревшейся стрелой.

Сильвиа хмыкнула:

- Неплохо.

- Неплохо? А извиниться не хочешь? – раздражённо поинтересовался Хоу, не глядя на ведьму. Та издала сдавленный не понятный звук:

- У меня есть правило. Если вещь хорошая, то хвалить ее – все равно, что сглазить. Если же она плохая – зачем ее хвалить?

- Как не странно в этом есть смысл, - ядовито ответил лучник. Женщина одарила его любовной улыбкой:

- И не пытайся, Хоу. Задеть меня невозможно.

- Неужели? А если я скажу что ты жалкое существо, которое пытается оправдать свои деяния мелкими подачками?

Сильвиа, в глубине глаз которой мелькнул предупредительный огонек, покачала головой:

- Пятьдесят золотых не мелкая подачка. За такие деньги и убить можно.

- То есть ты отрицаешь только это? То, что ты жалкое существо оспариванию не подлежит? – издевательски протянул аристократ.

Амелл с натяжкой усмехнулась:

- Жалкие – твои попытки вывести меня.

- А по-моему ты уже на пределе, - не оставлял Натаниель, - ты расчетливая, сухая и бездушная да еще и порочная, все твои действия несут в себе какой-то корыстный смысл. Тебя манит и вдохновляет только кровь и жестокость, тебе нет дела до окружающих, ты врешь всем им. Люди тебя бояться, они почти кланяются тебе, а ты используешь их. Не хочу быть частью этого, что бы ты не уготовила для меня.

- Прелестно, - сквозь зубы выдавила Сильвиа, - так значит? Неблагодарный сопливый нобль…еще один. Как же вы все мне надоели своими принципами, своими проблемами…знаешь что? Иди! Вон отсюда, на все четыре стороны! Тебя больше здесь не держат! Вернешься – зарежу, и не посмотрю на твои конвульсии. С глаз долой… сама справлюсь…

Хоу не верил. Сильвиа уходила, стреляя из пальцев молниями в землю и воздух, а он не верил ни в то, что говорит сам, ни в то, что говорит она. Ведьма почти исчезла с глаз, когда он закричал:

- Я никуда от тебя не уйду! Не дождешься!

Амелл обернулась у входа в замок, взгляд ее был измученный.

- Тогда сделай милость… не издевайся надо мной, - слегка дрожащим голосом выкрикнула она и скрылась за тяжелой дверью.

Он прерывисто выдохнул, проклиная себя за глупость.

9

9

Кажется, собирался какой-то бал. Хоу не слишком понимал что происходит, да и не нужно было – Стражи в нем участвовать были не обязаны, только Командор, как эрлесса. Но все что происходило не вызывало у него даже вежливого интереса.

Он никак не мог выкинуть из головы реакцию Сильвии на его слова – она ничего не отрицала…она никогда не отрицала, только отшучивалась и делала вид, что ей плевать на чужое мнение. Иногда она даже подтверждала, но теперь он точно знал, что ведьма лишь наговаривала на себя. Все его слова вызвали в ней отрицание, отторжение, ярость – она взбесилась, а Хоу не мог понять, виной тому был смысл слов или то, что он их произносил. В любом случае, с тех пор они почти не разговаривали, а те редкие случаи, когда удавалось сцепиться языками, Сильвиа язвила напропалую, презрительно кривя лицо.

Теперь Натаниель знал, что она так лишь защищается.

Андерс с ним тоже не разговаривал. Это раздражало и смешило одновременно. «Влюбленный дурачок», думал Хоу, «ты просто показываешь ей свои слабости. А слабых она не любит». На самом деле, только о проклятой ведьме он и думал, не в силах избавиться от чувства вины. Он знал теперь, что совсем ее не понимал. А еще он помнил, слова Андерса, о бессилии окружающих повлиять на решения ведьмы.

Он ведь заставил ее поддаться эмоциям и изменить плану. И что это могло значить?

Накануне светского приема он стал свидетелем такого разговора Сильвии со Справедливостью:

- Ты можешь поддаться искушению, - говорил дух.

- Нет, - усмехнулась ведьма, - это отвратительно. Еще гаже, чем твое личико.

- Но ты стремишься всячески навлечь на себя гнев людей, ты используешь эту черную магию, поступаешь так, как никто бы не осмелился. Тебя осуждают.

- Они только и умеют, что осуждать. Люди не пытались попасть на мое место, они судят о том, что им не понятно, - устало пояснила ведьма, - я даю помощь. Какую могу, демон тебя! Я хоть что-то делаю, и как – это уже не важно.

- Нет, Сильвиа, это важно, - сурово произнес Справедливость, - целей нужно достигать благородным путем. Нужно защищать людей, а не нести им опасность своим спасением.

- Задница Бородатого Манипулятора… - взорвалась вдруг Сильвиа, - если кто-то и страдает от моих заклинаний, то это явно не вы. Только те, кто заслуживает страданий.

- Ты думаешь, что можешь осуждать на страдания? – дух нахмурился.

- Да, - просто ответила Амелл и в голосе ее засквозило нечто, отчего Натаниель, стоявший не так далеко, почувствовал озноб.

- Напрасно, - проклокотал Справедливость.

- Напрасно ты считаешь, что я не могу. Просто нужно уметь сохранять разум.

***

Собрались банны. Все, кто был под юрисдикцией эрлинга. Множество имен, фамилий, лиц, некоторые он знал, почти лично. Но не помнил. Все что занимало его в этот вечер – Сильвиа.

Она была до странности тихой и даже печальной, хотя и не прекращала язвить. Он не сразу разобрался, что происходило, пока не понял, как с ней обращаются аристократы. Со снисхождением, почти с пренебрежением…ее ненавидели здесь. Но женщина держалась, верная своему разуму и расчетам, хотя это и стоило ей видимых усилий. Ей было больно, но разглядеть это мог лишь человек знающий ее наизусть.

«Она такого не заслужила!» возмущенно думал Хоу, не обращая внимания на перешёптывающихся вокруг баннов. Люди что-то говорили за его спиной, но ему было наплевать.

Сильвиа была честна, с окружающими и с собой, когда ей на суд по традиции представили каких-то преступников. Он видел в ее поступках правильность. Но окружающие возмущенно голосили - она казнила не того и не тех освобождала. Нет…все было правильно.

Когда какой-то банн обратился к ней с просьбой пересмотреть решение, она отказала ему в самой непотребной форме и Натаниель невольно улыбнулся. Грубо? По-другому они не понимали, не воспринимали ее. Люди считали ее чудовищем, магом, изуверкой… а она не считала нужным переубеждать кого-то, потому что понимала бесполезность. В каком-то смысле она была чудовищем. Но это был тот редкий случай, когда тварь не пытаясь стать хорошей, помогала и не претендовала на похвалы.

Но ей было больно.

Сильнее всего это стало видно под вечер. Какая-то хрупкая женщина подошла к ведьме и шепнула что-то на ухо. Сильвиа уточнила, с непроницаемым лицом, а затем, кивнув, направилась к бочке с вином. Там она, под удивленными взглядами собравшихся осушила подряд три кружки, а затем, расхохотавшись, взялась за свой посох.

- Меня всегда поражало самодовольство людей, решающих покуситься на мою жизнь?.. Вы же понимаете, что я такое? – мрачно прогрохотала Амелл, привлекая к себе всеобщее внимание. Навершие ее посоха заискрило молниями, и в тот же момент один из электрических разрядов взлетел под потолок, разлетаясь красочным феерверком. Это было пугающе и красиво.

Никто из Стражей не испугался – все давно привыкли к выходкам Амелл. А вот банны напугались. Они стали поспешно уходить из зала, стараясь не терять достоинства, но все это было смешно и неуклюже, под жестким и злым взглядом Сильвии. Когда все исчезли и начал чинно вопрошать Сенешаль, Амелл бросила ему какое-то грубое ругательство, которое из всех знал, похоже, только Огрен. А затем ведьма, осмотрев весь свой Орден тяжелым взглядом, покинула залу, направившись по лестнице наверх.

Не раздумывая, Хоу пошел за ней следом.

10

10

- Пшел вон, - резко вымолвила Сильвиа, когда он слегка повозившись с замком вскрыл ее дверь, - если закрыто на ключ, значить сюда входить нельзя.

- Ты не хочешь объясниться? – вздохнув произнес Натаниель и взгляд его, от скрюченной на краю кровати Сильвии скользнул по мебелеровке комнаты. Все осталось таким, каким он помнил, даже его старый портрет висел на прежнем месте – у изголовья кровати. Почему она не сняла его?

- Нет, не хочу.

- Что ты устроила?

- Что? Из меня плохая эрлесса, да? – фыркнула Амелл, - из сумасшедших не получается эрлесс, наверное. А тем более из магичек крови.

- Ты не сумасшедшая, - с некоторым промедлением заметил Хоу, изучая сломленную женщину. Вот, точно – сломленную. Она совершенно не пыталась пафосно спорить и изворачиваться, просто огрызалась…у нее ни на что не было сил.

- Долго же ты думал, как меня успокоить, - кажется, Сильвиа больше не могла даже язвить. В голосе ничего не осталось, - пожалуйста, свали с глаз моих. Я знаю, что делать дальше. Мне нужно только продержаться.

- Сильвиа, объясни мне. Я никуда не уйду, - твердо сказал Натаниель, строго глядя на ведьму. Та сжалась, а потом выдавила из себя ироничный смешок:

- Что тебе объяснить?

- Что ты творишь и зачем, - почти попросил Хоу.

- Ах это… я творю разврат и насилие, ты же сам знаешь.

- Сильвиа! – он подошел ближе к ведьме, и потянувшись резким движеньем поставил ее на ноги перед собой. Вид у мужчины был такой, будто он собрался ее отчитывать и даже улыбка на лице Амелл не возымела над ним обычного влияния.

- Ты сказала продержаться? До чего? – он заглядывал ей в глаза так упрямо и настойчиво, что неожиданно весь ее колючий пафос лопнул и исчез. Женщина, обмякнув в его руках, прижалась щекой к его нагруднику и тихо заплакала.

- Сильвиа? – он аккуратно стал гладить ее по голове, так будто ведьма могла рассыпаться.

- Почему именно ты?... – непонятно пролепетала она, всхлипывая. Затем попыталась отстраниться но Натаниель не пустил ее. Прижал крепче, и продолжил успокаивающе гладить.

- Отпусти иначе будет худо, я же ведьма, - слабо попыталась угрожать колдунья. Хоу только расхохотался:

- Ты ничего не сделаешь. Объясни мне.

- Хорошо, только пусти меня, - голос Сильвии стал удивительно покладистым, и это было так удивительно, что Натаниель разжал руки. Женщина выскользнула из кольца рук, отодвинулась и…

Влепила ему хорошую оплеуху.

- Чего тебе здесь надо? Зачем лезешь ко мне с этими нежностями!? – они взирала на мужчину почти грозно, - если хочешь меня поиметь, так бы и сказал, зачем лезть в душу?

Натаниель почувствовал себя виноватым и смятенным. Конечно, они влекла его, но сейчас здесь было совсем другое. Ей было больно, а он хотел избавить ее от боли.

- Я лишь…я лишь хотел помочь тебе, - растерянно произнес мужчина, опуская глаза в пол. Ведьма издала презрительный смешок:

- Знаешь что мне от тебя нужно? Я хочу, чтоб после меня эрлингом управлял настоящий эрл. Я тебя проверила, кандидатура на мой взгляд прекрасная. Большего от тебя не требуется. Я верну тебе родовое имение, титул, будешь править и ни одна дрянная ведьма больше не покуситься на твои фамильные реликвии. Но ты…ты такой…жестокий. Ты не даешь мне сделать, то задумано. Зачем ты мешаешь? Оставь меня, со мной кончено, и все твои благородные порывы не помогут.

- Так вот что… - больше всего сейчас ему хотелось плюнуть на нее и уйти. Она опять все рассчитала. Она хотела его использовать, хотя кому от этого будет больше пользы вопрос спорный. И мотивы также были спорны, больше в них было светлых промежутков. И все же, Натаниель не мог ее оставить. Ей нужен был кто-то, кто, наконец, успокоит ее. Кто будет рядом, кто подставить плечо даже если Сильвиа будет пенять на него. Не посочувствует, а действительно поможет, так, как она помогает другим.

- Да, да, я такая. Теперь ты уйдешь? Пожалуйста, - женщина провела рукой по волосам, взъерошивая их. Черный дождь ее волос всколыхнулся и Хоу невольно залюбовался этой противоречивой женщиной.

- Я никуда от тебя не уйду, ты этого не хочешь, - уверенно произнес Натаниель, и подавляя очередной смешок ведьмы, шагнул к ней и резко поцеловал.

Сильвиа издала отчетливый страдальческий стон, но ответила. Похоже, этого она боялась больше всего – это был не просто поцелуй, он глубоко обязывал и обнажал чувства обоих. В нем была страсть, такая, что губы горели и пульсировали в такт бешенному биению сердец. Была мука, сладкая, запретная, ведь они оба понимали, что так нельзя. Но остановиться уже было невозможно – поцелуй становился все глубже, они все реже хватали дыханье, а в одежде становилось тесно.

Дернув жесткую ткань, Хоу быстро избавил ведьму от одеяния, порвав по швам бесполезную мантию. Сильвиа стерпела это, а затем вдруг полыхнула точечным огнем, расплавляя ремешки на его доспехе. Натаниель чуть было не пожалел о своей затее, но вид обнаженной разгоряченной ведьмы заставил его забыть об опасности. Ни одна женщина еще так его не влекла, повинуясь порыву, он отстранился от нее, бросая Амелл на кровать и с горящими глазами стал осыпать ее тело поцелуями. Каждый сантиметр, каждый промежуток кожи, он хотел изучить ее видеть ее всю. Внизу живота он внезапно обнаружил кривой шрам, заставивший его на мгновенье поднять глаза и посмотреть на ведьму. Она казалась расстроенной.

- Подарок храмовников, - фыркнула она и поджав губы прошептала, - ужасно.

Натаниель не ответил, просто мягко поцеловал ее лоно, показывая, что этот шрам был ее украшением. Поднимая выше к упругим затвердевшим бугоркам грудей, он все жарче и жарче впивался губами в нежную кожу магессы, покусывая и касаясь ее с нарочитой грубостью. Сильвиа стонала, низким потрясающе порочным голосом, возбуждавшим в нем лишь больше желания. Вновь добравшись до губ, он поцеловал, нежно сжал руками ее бедра и, наконец, вошел так неожиданно, что Сильвиа прерывисто выдохнула и чертыхнулась.

- Полегче, - усмехнулась она, вцепляясь ноготками в спину мужчины. «У ведьм длинные ноготки» тоскливо подумал Натаниель, прежде чем начать.

Он двинулся, задавая такт и чувствуя, как руки ее с каждым продвижением болезненно сжимаются, оставляя кровавые ранки на его спине. Однако боль быстро стала незаметной, рядом с нарастающим чувством бесконечного удовольствия, усиливающимся с каждым ударом. Стоны Сильвии, ее ругань и восклицания его имени, ну и его собственные крики, конечно, наверняка оповестили пол Башни о том, как Хоу успокаивал Амелл. Но кого, демона лысого, в этот момент интересовали подобные мелочи? Точно не эту парочку.

Он ненадолго остановился, вглядываясь в лицо Амелл. Никогда раньше он не видел ее такой счастливой, даже убийство Порождений не доставляло ей такого удовольствия. Ведьма облизнула пересохшие губы, и раздраженно ругнулась:

- Задница Андрасте, действуй рекрут!

Хоу сделал одно медленное продвижение, любуясь забвением на лице Сильвии, а затем продолжил бешено покачивать бердами, подводя ее к пику.

Все закончилось грандиознее, чем началось. Амелл издала долгий и резкий крик, полный самых разных эмоций, напряженно выгнулась, а затем резко упала на покрывала. Натаниель еще несколько мгновений глядел на нее, прежде чем и самому упасть рядом. Он чувствовал одновременно усталость, подъем и удовлетворение. А еще он боялся того, что могла сделать сейчас Сильвиа.

Поднявшись на локте и выдохнув полной грудью, ведьма посмотрела на него из под полуопущенных век. Глаза ее горели:

- Ты… - она несколько секунд выравнивала дыханье, - ты паршивец.

Вслед за этими словами на вопросительный взгляд Натаниеля Амелл ответила улыбкой и потянулась, чтоб снова поцеловать его.

***

Утро пришло неожиданно, прервав их. Когда первые лучи солнца проникли в комнату Стража-Командора, Сильвиа начала мягко отстраняться от Натаниеля. Тот в пьяной полудреме не сразу понял, что она собирается куда-то уходить.

Ведьма собирала снаряжение, складывала в сумку лириум, нетвердыми шагами перемещалась по комнате, в поисках целой одежды. Очнувшись от дурмана, Хоу недоуменно уставился на нее:

- Куда это ты?

- Спи, - махнула рукой Сильвиа.

- Куда ты собралась? – потребовал мужчина, садясь на кровати. Ведьма, кажется, растеряла перед ним всю свою прежнюю сноровку и не смогла съязвить:

- Разобраться со своими убийцами.

- Погоди, ты собралась идти одна против неизвестного количества наемников, в такую рань? Почему сейчас? Почему без меня?

- Это мое дело, - мягко произнесла Сильвиа, опуская глаза. Натаниель покачал головой и, вставая с кровати также занялся поисками своей одежды.

- Демон Глупости…Хоу…тебе то там что делать? – закатила глаза ведьма. Она все еще пыталась сопротивляться очевидности.

- Ты еще не поняла? Я от тебя никуда не уйду, - Натаниель нашел сапог и отставил его в сторону в поисках штанов. Сильвиа склонилась над ним, рыскающим по полу и робко коснувшись плеча заставила встретиться с собой глазами.

- Ты уверен?

- Всегда с вами Командор, - усмехнулся Хоу и продолжил поиски.

Они оба понимали, что подразумевают уже совсем не жалкое покушение кучки баннов. Все было глубже, дольше и крепче.

@темы: ООС, АУ, глупости, Натаниель Хоу, Сильвиа Амелл, головная боль, Dragon Age, записки сумасшедшего

---

"Я никуда от тебя не уйду"

1

1 Женщина, стоявшая за решеткой камеры, была именно такой, какую он ожидал увидеть.

В ней была мрачная сила, властность во взгляде, уверенность в движениях. В ее глазах блестел эгоизм, а на лице играла жестокая улыбка, та самая «пробирающая до дрожи» о которой говорили крестьяне, неподалеку от Башни Бдения. Правда она не была восемь футов роста и не пускала молнии из глаз, но почему-то Натаниэль думал, что она еще запросто могла оправдать его ожидания.

Точнее, не могла – даже если Амелл превращалась во время боя в несусветное чудище, ему было не суждено это увидеть. «В лучшем случае», думал Хоу, «удастся разглядеть ее победный магический фейерверк, когда в предсмертной агонии буду болтаться на виселице». Хотя никто не мог поручиться, что кровожадная «Героиня Ферелдена» не потребует отрубить Натаниелю голову. Тогда ему, в «шапке мертвеца» не будет видно даже ее удовлетворенного выражения лица.

«Ну и хорошо» решил Хоу.

Подумав еще, глядя на ведьму, он также решил, что, ко всему прочему, Амелл была еще и коварная искусительница. К такому выводу располагало в ней все - пестрая откровенная мантия, распущенные волосы, черными лентами струящиеся аж до талии, матово алые губы, похожие на свежую рану и хитрые зеленые глазищи, обведенные жирным слоем сурьмы. Во внешности Амелл преобладало слишком много порочных черных тонов, особенно это было заметно при взгляде на четкие изящные линии татуировок колдуньи, замысловатой паутиной расползающейся по щекам. Но главным, конечно, была улыбка – такой улыбались лишь безумные злодеи на страницах красочных романов. Или ведьмы-искусительницы, завлекающие в темные недра глухих лесов.

Мужчина, не смотря на свою неприязнь к колуднье, встал, когда она подошла к камере. «Остатки хороших манер» тоскливо подумал Хоу, презрительно щурясь.

- О, коварный непутевый убийца, - протянула Сильвиа Амелл, изгибая змеями тонкие брови, - до воронов тебе далеко.

- Чего нельзя сказать о вас, - прошипел в ответ Натаниэль, чувствуя возрастающее отвращение к женщине, стоящей за прутьями решетки. Она не входила внутрь, и это лишь подогревало в нем мысль о ее эгоизме и даже трусости.

Хотя вряд ли женщина, уничтожившая пол страны, спасая ее, могла быть трусливой. Скорее… расчетливой? Еще бы, ведь она уже знала, кто он, хотя Натаниэль упорно не желал говорить страже кто он такой.

Позже, он узнал, что в спальне, когда-то принадлежавшей ему, а теперь оккупированной ведьмой до сих пор висел его портрет.

- Ну что же, мессир Хоу, со мной можно сразу на «ты». Потрудишься объяснить мне, чего забыл ночью в моем замке, или сразу тебя вздернуть?

Она старалась его напугать, и издевалась при этом. К тому же это дерзкое «в моем замке».

«Что за гнусное создание», подумал тогда Натаниэль, кривя лицо.

- Все в ваших руках, сударыня. Впрочем, я не сомневаюсь, в том, что вы со мной сделаете. В какой-то мере я это заслужил – не успел перерезать вам горло.

Сильвиа внезапно расхохоталась. Смех у нее был такой же подозрительный и искушающе-приятный как и все остальное. Хоу поежился и внезапно застыл, когда колдунья не взирая на предупреждения охранника, распахнула дверь в его камеру и вошла решительным шагом. В руках ее блестнул металл, и мужчина подумал, что та собралась убить его собственноручно, услаждая свою темную душу. Он уже приготовился к боли, расслабляя мышцы и вселяя в свой взгляд как можно больше ненависти…

Но тут Амелл протянула ему ножик с прежней улыбкой. Он автоматически взял, удивленно смотря на нее.

- Ну чего же ты медлишь, горе-ассасин? Отомсти за отца-предателя и поруганную честь, – фыркнула она, задирая подбородок и предоставляя мужчине возможность полюбоваться своей шеей и вырезом. Она была чуть-чуть ниже его, отчего распутность лишь усугублялась, - давай, дерзай, другого шанса не будет.

Она откровенно издевалась над ним. Натаниэль же понимал, что она сильная ведьма. В округе ходили слухи, что она настоящий малефикар, магесса крови. Он даже не успеет поднять нож.

Сильвиа выжидающе смотрела на него, как наверно смотрят только демоны Желания. Тогда он испытывал лишь страх и отвращение к этому существу.

- Если бы в вас было хоть немного сострадания, вы бы поняли, что это бессердечно. Оставьте память о моем отце нетронутой и меня оставьте. Вы и так всласть насладились падением моего рода.

- Ага…я убила не только твоего отца, но и сестру и собаку и даже всех крыс в замке, - продолжала издеваться ведьма, с радостью наблюдая за дрожью от злости, которая овладевала Хоу, - глупенький, ты хоть знаешь какое предательство совершил эрл, вместе с Логейном и его развеселой компанией? Ты знаешь, сколько людей погибло, из-за твоего отца?

- Думаю, не меньше, чем из-за тебя, - почти выплюнул Натаниэль в лицо Сильвии, он все еще не мог пошевелиться, как будто околдованный. Она забрала у него нож, ласково погладив по рукам, и повернулась к охраннику, выходя из камеры.

Хоу отходя от шока подумал, «атаковать ее еще можно, бить об решетки головой, свернуть шею, в конце концов, мне все равно умирать». Он дернулся вперед, поднимая руки, но прежде, чем успел схватить ведьму, встретился вновь с ее красивым лицом. Амелл обернулась, уже без улыбки глядя ему в глаза.

Нож упирался ему в живот. Никакой магии. «Слишком честно.»

Руки мужчины безвольно опустились, и Натаниэль подумал, что мысли о жестоком убийстве этой странной колдуньи только пачкают его. А ведь он всего лишь хотел забрать фамильные вещи. Чем обернулась его внезапная глупая месть?

- Я знаю, что с тобой делать, - протянула Сильвиа, слегка склоняя голову на бок. Она мягко толкнула Хоу к стене, прежде чем выскользнуть из камеры. Решетка снова оказалась перед ее лицом. От обилия противоречивых чувств, захлестнувших его, Натаниэль невольно передернул плечами и опустился на засыпанный сеном пол.

- Позови Сенешаля, - кивнула Амелл охраннику, а когда тот подозрительно посмотрел на безрассудную колдунью, она раздраженно махнула рукой, - я не дура, второй раз не полезу.

- Очень благоразумно, - протянул Хоу, наблюдая за ней. Когда стражник ушел, женщина прислонилась к решетке и вцепилась в него своими яркими глазами.

- Прежде, чем ты опять позволишь себе какую-нибудь гадкую мысль на счет меня, я вот что скажу – иногда люди от власти сходят с ума. Иногда, предают свою родину. Иногда, забывают, что у них есть дети, которые верят в доброе начало. А иногда, им просто на все наплевать, и хочется лишь убить единственного человека, стремящегося сохранить страну.

- Ты о короле, или пытаешь оправдать свою злобную сущность? До меня знаешь ли, тоже доходили слухи о твоих «подвигах», – процедил Натаниэль, наблюдая как Сильвиа начала медленно прогуливаться перед камерой, словно зверь. Странно, заперт то был он.

- Подвиги? Посадила на трон короля-идиота, женила на королеве - бездушной интриганке. По Всему Ферелдену, как в вонючей сточной канаве плавала и вылавливала тонущих котят. Слепых, больных, листоухих, убогих малявок… Порой приходилось вылавливать проклятых волчат, и старых малефикар. Да, для этого много кого пришлось убить, причем ни об одном убийстве я не жалею. А о некоторых, например, о твоем папаше, вспоминаю с любовным трепетом. Что бы ты не думал, он заслужил сдохнуть.

- Какое право ты имеешь так говорить? – едва разжимая стиснутые челюсти, произнес Хоу. Сильвиа развела руками:

- Я «Героиня Ферелдена», все слушают меня, даже если я несу чушь. Но знаешь, у меня и правда есть опыт в таких делах, - женщина с улыбкой пустилась в рассуждения, - Мой замечательный песик – Барри, который прошел со мной от Лотеринга до Орзамара, был умен, и предан мне. Но однажды взбесился…а может ему Огренова моча в голову ударила. Говорила гному, не мочись в стоячую воду… как бы там ни было, Барри зашелся пеной, и я убила пса. Я его любила, поверь и он многое сделал для меня…но пришлось его убить, чтобы Моровые Твари не сделали из него кусок оскверненной плоти. Вот также и твой папочка, взбесился, я такие вещи различать умею. И говорю как есть. Мне незачем перед тобой оправдываться.

- А может тебе просто нравиться звук собственного голоса? – презрительно произнес молодой аристократ. Ведьма издала ироничный смешок:

- Не сомневайся, я себя очень люблю. Особенно за то, что сейчас с тобой сделаю.

- Готовишь жертвоприношение? Будешь купаться в моей крови?

- Поскромнее, юноша. Все гораздо прозаичнее. Но поверь, тебе это будет также неприятно, сколь я буду наслаждаться, - загадочно ответила Сильвиа, складывая руки на груди. Натаниэль снова повел плечами. Нет, она определенно вызывала у него отвращение.

- Почему ты не избавишь меня от участи терпеть твои издевки перед смертью? Тебе ведь ничего не стоит убить меня… - почти с надеждой произнес Натаниэль.

- Потому что мое извращенное чувство счастья, требует твоих страданий. Ты не убил меня, теперь поплатишься, - словно стихи прошептала Амелл, отодвигаясь от решетки.

Явился Сенешаль Вэрел, суровый седой мужчина, казалось бы, совершенно безучастный к провокациям ведьмы. Как оказалось позже, никто в замке не способен был воспринимать Амелл спокойно.

- Что вы решили с ним делать? – спокойно поинтересовался он.

Натаниэль уже ждал, что сейчас Сильвиа предложит ему приготовить в подвале распятье и чан для сливания крови, но вместо этого, шокировав их обоих, женщина проинесла:

- Мне нужна чашка со скверной. Я рекрутирую этого парня.

- Что!? – одновременно произнесли пораженные мужчины, уставившись на Сильвию, как на безумную. Хоу вновь вскочил на ноги, и теперь уперев руки в боки подозрительно смотрел на женщину. Ведьма медленно пожала плечами.

- Я сохраняю ему жизнь, добавляю в свой Орден нового бойца, избавляю себя от участи быть убитой и добавляю Алистеру головной боли, - перечислила Амелл, не преминув добавить в свой голос сладкой иронии, - По мне, так чудесный план.

- Но он же убийца… - Вэрел выглядел сбитым с толку. Впрочем, также как и Натаниэль.

- Он сын убийцы, - ласково поправила Сильвиа, - отчаянный и достаточно благородный, он не будет стремиться меня укокошить, после того, как я любезно оставлю его в живых. Как же это…долг чести? Точно. К тому же, он мне нравиться…у него сильные руки, глубокие глаза, да и все остальное…что еще я должна сказать, чтоб вы подняли челюсть с пола и отправились готовить ритуал?

- Я…Командор, я…ничего. Сейчас все будет сделано, - пробубнил Сенешаль, поспешно ретируясь к двери. Сильвиа многообещающе посмотрела на Натаниеля.

- Похоже, ты действительно любишь насилие. Я не хочу становиться…Стражем, - заявил Хоу. Амелл хихикнула:

- Здесь только я могу хотеть или не хотеть. Твое мнение не учитывается.

С этими словами ведьма ушла, плавной скользящей походкой, роднящей ее с какой-то склизкой и опасной змеей. Натаниэль, в очередной раз поежившись, подумал, «пока еще не поздно было совершить самоубийство».

2

2

Потом ему сказали, что при Посвящении он мог и умереть, что не очень удивило мужчину. Амелл просчитала все, и этот ее гнусный талант, из-за которого Натаниэль не мог теперь убить ее, пока не вернет долг, вызывал даже нечто вроде восхищения.

Нет, Хоу, конечно, не восхищался Героиней Ферелдена. Он ее просто презирал.

После становления рыцарем он пообещал ей:

- В первом же бою я спасу тебя, а затем убью собственными руками.

Ведьма хохотала над ним очень долго, сгибаясь пополам и цепляясь за своего вечного спутника отступника-стража Андерса.

- Что смешного? – пасмурно прорычал Натаниэль, глядя на гогочущую магессу и фыркающего мага.

- Напомни ему потом эти слова, ладно? А то я точно не смогу! – истерически хихикая, попросила Андерса Сильвиа и, хлопнув мага по плечу, ушла держась за стенку, разговаривать с интедантами.

- Не обращай внимания. Денек-другой и она перестанет тебя задирать. Почти наверняка. - мирно произнес отступник, улыбаясь. Он тоже ушел, ничего не объяснив.

Но затем рыжий бородатый гном по имени Огрен, как позже оказалось старый друг Амелл, доходчиво растолковал ему, что так рассмешило Стража-Командора.

- В первом же бою ты погрязнешь в этих долбанных долгах, как наг в говне, потому что Сильвиа скорее трахнется с храмовником, чем подставит свою задницу под чье-то спасение, - уверенно пробасил гном.

Натаниэль не был самовлюбленным идиотом, но и пьяному вдрызг коротышке верить не стал.

- Я могу за себя постоять. И сделать то же самое для этой женщины, - высокопарно произнес аристократ. Гном хрюкнул в бороду:

- Парниша, ты очень плохо себе представляешь, «что есть такое наша каша». Я говорю, Амелл может и чокнутая уродливая шлюшка, но дерется будь здоров. Даже без своей палки отлично справляется! – усмехнулся Огрен, наливая себе из большущей бочки очередную кружку эля. Хоу почему-то захотел ему возразить.

- Мне не внушают уверенности твои слова, - неуверенно заметил мужчина.

- Ну и чего? Внушать это не по моей специальности, это «магически штукенции» нашей Командорши. И ты чо хочешь думай, а Сильва у нас боевая баба, чтоб мне нажьи задницы лизать! Да что я тебе говорю? Скоро сам все «узришь»… - гном опять хрюкнул, прикончив крушку и стал кружиться по залу Башни Бдения, в предобморочном ремигольде.

- Как угодно, - раздраженно ответил Натаниэль, и, стараясь не глядеть на имущество рода Хоу, которое теперь принадлежало злобной магессе, стал подниматься в свою комнату.

Может это была ирония судьбы, но Сильвиа расположила его как раз напротив «своих покоев».

«Ужасно, все что она творит» думал Натаниэль.

Впрочем, вскоре слова Огрена действительно оправдались, а ожидания Хоу были растоптаны и сожраны бешенным огром. Причем, почти все ожидания, касательно Сильвии Амелл.



После Посвящения они сразу отправились в поход, Хоу не успел даже толком побродить по старому дому. Всего одна экскурсия в Чащобы очень показательно дала Хоу понять, что если Амелл и была расчетливой, она прекрасно это скрывала за своим безумием. Сильвиа дралась со страшными тварями, но при этом применяла такие зверские методы убийств и столько кровавых заклинаний, что сама становилась страшной тварью. Женщина не боялась, не стеснялась, не отступала, кажется, даже не ощущала боли…ничего, кроме безграничного счастья нельзя было разглядеть на ее лице в момент боя. Она веселилась, вырывая руками кадыки поверженным гарлокам, смеялась пробивая посохом головы, прыгала как беззаботная маленькая девчонка, расплескивая сапогами лужи крови. Она была истинно безумна.

Но никого из спутников Сильвии, кроме Натаниеля это не повергало в шок и праведный ужас. Возможно, они привыкли. А может просто понимали, что, не смотря на весь этот кровавый фарс, Амелл убивала Порождений Тьмы больше, чем кто-либо и ловчее…и кому было интересно безумствовала она, при виде чужой боли, или нет? Все плевали на ее безрассудство.

Пробыв с отрядом ведьмы несколько недель в пути, Хоу сам привык к тому что рядом кто-то носиться и визжит сшибая голову гарлоку именно в тот момент, когда пронырливая тварь собирается откусить кому-то из Стражей лишнее. Вернуть долг Сильвии Хоу уже не надеялся, хотя и чувствовал себя из-за этого прескверно. Слишком часто она сама отводила его от гибели, с торжествующей усмешкой на лице. За время пути, Натаниэль успел сотню раз ее возненавидеть, сотню раз испугаться огонков в ее глазах, сотню раз высказать все, что думает об этой бесшабашной. И три сотни - быть спасенным ею. Ему казалось, что в ней это совсем не от жертвенности или скрытых добрых мотивов. Просто от азарта или из-за жалости потерять бойца. К тому же, «благодетели» искусной Амелл, по мнению мужчины, заканчивались там, где начиналась опасность ее собственной жизни. В сочетании с любовью Сильвии рисковать своей задницей на право и налево, это было немного парадоксально, но тогда еще Натаниэль не задумывался о подобных вещах. В его глазах ведьма была просто эгоисткой с жаждой крови, убийцей его надежд, чести и отца.

Но однажды, неприятный случай заставил мужчину усомниться в своих мыслях, когда напав на след разумных Порождений, отряд попал в осаду.

3

3



- Пукалки предков! На, получи, собака! – ревел Огрен, разбрасывая гарлоков массивным мечом так легко, словно играл в шлеп-киянку. Натаниэль быстро целился своим старым луком в мечущихся тварей и снимал, одного за другим.

Неподалеку Сильвиа вместе с эльфийской магессой Веланной превращали в крошево огра, заключая его в силки корней и ледяного шторма. Зрелище было воистину впечатляющим, и Натаниэль сняв последнего гарлока, невольно даже залюбовался этим изысканным убийством. Удивительно, но, кажется, он все больше понимал Амелл с ее любовью к зверствам.

- Умри наконец, громадная скотина! – хохоча попросила у ушибленного огра Сильвиа. Пока тот соображал, зачем малявка у его ног кричит, магесса облетела тварь кругом и запрыгнула ему на спину. Ее сильверитовый посох, окрашенный в темно-алый блеснул в свете угасающего солнца, а затем легче чем клинок вонзился огру в спину. Секунду и Амелл избавила порождение от позвоночника.

Натаниэль покачал головой, и резко, внезапно, ощутил рядом с собой характерный запах гари и гниения – порождения приближались к нему. Мужчина обернулся, поднимая на изготовку лук, но с ужасом понял, что зазевавшись, подпустил нескольких тварей к себе слишком близко.

Один гарлок, по виду эмиссар, будто бы усмехнулся, глядя на искаженное эмоцией лицо мужчины а затем поднял свой кривой грубый посох, похожий больше на кочергу и что-то сделал. Сверкнула темная вспышка, и Хоу явственно ощутил, как кровь закипает у него в венах.

- Амелл! – благополучно забыв о своем презрении к магессе, закричал он, падая на колени. Глаза внезапно перестали видеть, по щекам потекло нечто вязкое и теплое, что во рту обретало металлический вкус. Лук выпал из рук.

«Ну вот, дождался» мрачно заметил Натаниэль самому себе, пытаясь не потерять сознание.

И в этот момент он услышал яростный боевой клич Сильвии. Затем завизжали порождения вместе с эмиссаром, так будто и их кровь закипала. После чего испуганно вскрикнула Веланна и Огрен начал бормотать ругательства.

Натаниэль почувствовал что его поднимают на ноги. Руки были тонкие, эльфийские. Вслед за тем он ощутил тепло обычного лечебного заклятья, которое позволило ему снова прозреть.

Первым, что он увидел, было бледное лицо Веланны. Затем взгляд мужчина наткнулся на такого же блеклого и испуганного Огрена, который не переставая материться поднимал на ноги Силвию. Приглядевшись к Амелл Хоу сумел разглядеть на ее руках длинные косые полосы ран, из которых не переставала течь кровь.

- Что случилось? – прохрипел мужчина, выпрямляя спину.

- Охренел ты, вот что случилось, - слабо вымолвила Сильвиа. Рядом с Оргеном и Веланной она была бледнее их обоих, - нужно учиться различать, когда к тебе подваливает белый кролик, и когда демонов эмиссар.

- Что с тобой случилось? – уже другим тоном произнес Натаниэль, вдруг осознавая что Амелл быстро теряет кровь и оседает в руках невысокого гнома. Ему почудилось, будто бы внутри у него что-то совестливо затрепыхалось.

- Я в очередной раз спасла твою тощую прыщавую задницу, зачем я тебя только взяла такого криворукого… - огрызнулась Сильвиа, и, пошатываясь, решила встать ровно. Но не удержалась. Хоу, как самый высокий и наиболее виноватый по собственным ощущениям, подхватил ее.

- Что ты сделала? – допытывался мужчина, уже прекрасно понимая, что сотворила Амелл. Вместо Сильвии, невообразимо ослабшей в руках Натаниеля, ответила Веланна:

- Магия крови. Она спасла тебя магией крови, дубина. Убила сразу всех и чудо, если для этого ей не пришлось расстаться со всей своей кровью! Нужно нести ее в лагерь…я не умею так лечить, как Андерс! – истерические нотки просквозили в обычно уверенном голосе долийки.

- Сиськи прабабок, Хоу, куда ты пялился!? – прорычал Огрен, - если из-за тебя девочка умрет, выпущу все кишки и скормлю тебе самому.

- Мы Стражи, - Натаниелю потребовалось много выдержки, чтоб его голос звучал твердо и спокойно, - мы все очень живучи. Донесем ее до лагеря, быстрее.

Он не стал утруждать спутников и подхватил Амелл на руки сам. Она была без сознания, но все же оставалась удивительно легкой, будто в ней и правда осталось совсем немного крови. «Я ничего не понимаю», подумал Хоу, аккуратно прижимая ведьму к себе. В нем смешались разные чувства, и он все никак не мог загасить своей обычной ненавистью вину перед этой чудовищной женщиной, безвольно склонившей голову ему на грудь.

4

4

Андерс пребывал в редкой для него ярости.

- Я же просил, всех вас не позволяйте ей использовать эту магию! Она еще с Основ увлекалась этой дрянью, вместе со своим дружком, и никогда не могла остановиться сама. Сколько себя помню, видел как она дюжину раз в месяц лежала в лазарете с «малокровием». Причем никогда не брала чужую кровь, дурочка… - маг почти с любовью провел по аккуратному лбу спящей магическим сном Сильвии, а затем злобно посмотрел на Натаниеля, - вот почему она не взяла твою кровь?

- Все это неправильно, - произнес Справедливость, еще один странный спутник Амелл, дух из Тени в теле мертвого человека, - магия крови ужасна.

- Вот и я ей говорил, и она клялась мне…ладно бы Стихийная, Энтропия, в чем угодно не знай меры, лириума напейся! Но только не злоупотребляй грязной магией! Слава богу ей хватает выдержки отказываться от демонов. А то ведь могла заявить, что и это полезно, - бубнил себе под нос маг, проводя лечебным огнем над телом Амелл.

Спящая Сильвиа была почти милой. Бледность была ей явно к лицу, на щеках татуировки будто горели, тонкие черты ничем не были искажены и вызывали невольно восторг. «Какое обманчивое ощущение» подумал Хоу, потупляя глаза.

- Я не знал, что все так обернется, - неловко произнес Натаниэль.

- Ну да. Никто не знал, на самом деле. Она действительно пообещала больше не использовать это, - устало ответил Андерс, - но непредвиденные обстоятельства заставили ее пожертвовать в фонд помощи обиженным аристократам с лихвой три литра крови. Какая неожиданность.

- Я не знал, и я сожалею. Это все, что я могу сказать, - зло ответил Натаниэль, чувствуя резкую неприязнь к магу. Отступник тоже одарил его не самым дружелюбным взглядом.

- Когда она очнется, тогда и говори о своем невежестве, - Андерс махнул рукой, показывая всем, чтоб покинули палатку. Натаниэль вышел, сам не зная отчего разозленный, и направился к костру вместе со Справедливостью. По пути дух сказал:

- Тебя нельзя винить. Это она поступила неправильно, хотя и благородно. Одно могу сказать, заверения Андерса в том, что Сильвиа использует только свою кровь для заклинаний, и не поддается демонам – успокаивает. Немного. Но от этого не легче.

Дух ушел вперед, а Натаниэль остался стоять как громом пораженный.

- Благородно? – наконец, произнес он, спрашивая сам себя.

- Безответственно, - мимо прошагала хмурая Веланна, с охапкой хвороста, - но она спасла тебя от верной смерти.

5

5

Прошло пару дней, после возвращения отряда в Башню Бдения и полного выздоровления Сильвии, после чего Натаниэль твердо решил, что у Командора роман с Андерсом.

Этот факт, впрочем несколько надуманный, почему-то вызывал у Хоу отвращение. Маг-отступник, с трогательной нежностью заботящийся обо всем пушистом и мяукающем в Башне, и безумная ведьма, с горячей любовью к убийствам и бесконтрольному использованию магии, как-то несовмещались у него в голове в счастливую парочку. Сильвиа была излишне груба и язвительна, да к тому же еще и распутна, ей требовался сильный и волевой мужчина для втолковывания истинных ценностей жизни. Вряд ли Андерс мог нормально сосуществовать с такой женщиной.

Такие мысли витали в голове Натаниэля когда он подсев в столовой к Огрену, поинтересовался с самым безразличным выражением лица:

- И давно это у них?

Гном, оторвавшись от содержимого своей кружки, непонятливо посмотрел на него:

- Ну, они вроде как давно уже маги. Вот Сильва, насколько я знаю, с семи лет в Круге…а этот остряк вроде попозже.

- Я не об этом, - Натаниэль вздохнул, собираясь с мыслями, - давно они вместе?

- А? Панталоны Андрасте, говори яснее, парень. Как только Сильва прибыла в Башню, так они и вместе. Знаю еще в Круге виделись, но это ты и сам слышал.

Что-то подсказывало Хоу, что Огрен неправильно понимает его вопросы.

- Как долго они спят вместе? – прошипел мужчина, склоняясь к гному, чтоб только он мог его слышать. Тот икнул от удивления:

- Думаешь, они любовнички, да? – Огрен расхохотался, долгим булькающим смехом, оповещая о вопросе Натаниэля всю столовую. Благо, кроме глухой на ухо старой служки там никого не было.

- Тише, - Хоу не был властен над своими щеками, которые немедленно залились краской.

- А че тебя так заинтересовало? Хочешь послушать байки о похождениях Героини Ферелдена, или что? Может у тебя корыстный интерес? – гном пихнул мужчину в бок локтем, с заговорческим видом. Натаниэль закатил глаза, и собрался встать.

- Забудь, что я спросил, - он действительно сожалел, и проклинал себя за идиотизм. Нельзя было спрашивать Огрена, они постоянно с Сильвией пьют вместе на спор, рано или поздно гном выболтает это.

Но ведь, если не он, то кто мог знать?

- Погоди, погоди… - коротышка потянулся и легко усадил человека на место, даже не прикладывая усилий, - ты думаешь она с этим кошатником трахается, или нет…нет думаешь, у них любовь? Пфф… бессмысленно! Э… то есть, немыслимо.

- Прости? – теперь Натаниэль не понимал смысла ответов.

- Чего ты меня спрашиваешь не пойму! – почти по слогам громогласно ответил гном, - не буду врать, мозги у меня сейчас как дрявые портянки Эдуканов, но сколько я ее помню, Сильва никогда не скрывала своих хахалей, она прямая, как кол у тебя в заднице . У нас в старой компании был свой жиголо… а этот? Демон их знает, этих лысых нагов, поди разбери. Хотя, какой из Андерса эльф-для-потрахушек? Тем более любовничек…

- Ясно, - сдержанно ответил Натаниэль.

- Хочешь пошлых подробностей иди и спроси ее сам. Уверен она тебе не только расскажет, но и покажет, а может вообще втянет, - гнусно хихикнул Огрен, - береги, в общем, свой аристократический задок. Хотя знаешь, раз они по углам не шарятся и не лобзают друг друга в скоромные места, вряд ли между ними что-то есть, кроме, может, магических состязаний.

- Занятно, - промычал Натаниэль в ответ, размышляя, стоит ли принимать слова гнома всерьез. И стоит ли спрашивать у непосредственных участников событий.

Почему-то в тот момент мысль об интригующем подтексте самого вопроса о личной жизни ведьмы его не волновала. «Просто», думал Натаниэль, «Не хочу видеть, как по замку ходят эти двое, сально шутят и по выражению Огрена «лобзаются в скоромные места»». Хоу и так хватало горечи, видеть как Амелл развлекается не слишком хотелось.

- Ты, иди…иди…спроси…а мы пока с этим жирным нагом выпьем, - Огрен махнул рукой на своего несуществующего собутыльника и Натаниэль благоразумно решил оставить гнома наедине с белой горячкой.

- Только помни, Хоу, - на последок пробасил коротышка, - Сильва шизанутая дочка Архидемона! Кто знает, как она отреагирует на твои каверзные вопросы. Если тебе хочется затащить ее в постель, будь очень осторожен…не ровен час она тебя просто подпалит…или еще чего хуже.

- Что? Я не… - Натаниэль подавил в себе настырное желание оправдываться перед гномом. Ему ведь было все равно, он был выше пошлостей.

Убеждая себя в этом, Хоу по-прежнему ненавидел Амелл. Просто теперь его чувства были менее однобокими, благодаря не только Огрену и финту с магией крови, но и другим спутникам Сильвии, которые почему-то необычайно прониклись обществом ведьмы. Ему по прежнему хотелось как-нибудь отомстить Амелл за все, но при этом… он ведь был мужчиной, правда?

Большого труда стоило признать самому себе, что Сильвиа может и была стервой, но при этом не оставляла его равнодушным…в физическом плане. Это признание было похоронено под кучей ханжеских нравоучений о низости, в которую мужчина сам себя загонит, если позволит себе лишнее с этой кровавой ведьмой. В конце концов, она была и будет оставаться убийцей его отца, развратительницей и просто порядочной дрянью. «Влечение к ней неприемлемо, хотя и неизбежно», думал Хоу.

Но следующие события и выходки Сильвии, просто перевернули в его голове все верх дном.

@темы: ООС, АУ, Натаниель Хоу, Сильвиа Амелл, головная боль, Dragon Age, записки сумасшедшего

---

К Чпоку и Холмсу

Вы подбили меня на ужасные вещи. Но как бы там ни было...теперь я не остановлюсь)))Наслаждайтесь, нехорошие...
Получаем начало:

"29"



Психи – необычайно интересные и изобретательные личности, когда пытаются сбежать из больницы. Им на ум приходят одновременно банальные и уникальные по своей логике вещи, которым и оправдание найти нельзя и опровергнуть вряд ли получится. Причем все порядочные психи, как будто хорошо об этом осведомлены. И спорить с ними, пусть даже квалифицированным врачам иногда бывает крайне сложно.

- И на чем же они прилетят? – устало спросила своего пациента Герасимова доктор Алиса Сергеевна Кузнецова, в который раз убеждаясь в последовательности иного бреда.

- На космическом корабле, технологически совершенном, - благостно ответил Герасимов, изображая на лице снисходительную улыбку.

- На корабле… - Кузнецова вздохнула, задумчиво потирая подбородок, - а почему ж не на машине? Или самолете? Что у них денег не хватает на нормальные транспортные средства? Или им нравиться привлекать к себе внимание?

- Доктор, ну сами подумайте – инопланетяне, на машине! – Герасимов рассмеялся слегка истерическим смехом, - это привлечет к ним внимания куда больше, чем невидимый звездолет.

- О… - Алиса усмехнулась, надеясь хоть тут ухватиться за непонятки в объяснениях больного, - так он у них невидимый?

- Ну да. Технологическое совершенство подразумевает под собой экранирование, - с видом истинного фаната научной фантастики провозгласил Герасимов и всплеснул руками, - доктор, неужели вы думаете, что высокоразвитая цивилизация пользуется жигулями или боингами? Это мы тащимся на своих примитивных машинках, а им давно уже доступны гораздо более совершенные приборы!

- Здорово, - опять вздохнула психиатр, потирая пальчиками переносицу, - тогда ответьте мне на один только вопрос, Герасимов. Зачем высокоразвитой цивилизации нужны жалкие людишки?

Пациент, уже обрисованный в карточке как глубокий параноик с замашками на шизофрению, ненадолго замолчал. А затем произнес тихо и прискорбно:

- Мне не сказали. Я думаю это секретная военная информация, но можно предположить, что им необходимо ставить опыты.

- Как-как вы говорите? – Кузнецова изогнула брови, и по ее миловидному лицу скользнула удовлетворенная ухмылка, - «вам не сказали»? Простите, но кто не сказал?

- Я знаю, о чем вы думаете, доктор, - обиженно нахмурился Герасимов, - голоса и все такое. Никто не верит…а я собрал! Собрал эту установку и поймал сигнал! И все ваше недоверие – оскорбление чистой воды.

Тут больной вскочил со стула и начал, размахивая руками, убеждать Кузнецову в том, что установка, чтоб она из себя не представляла, работает и все еще стоит в его квартире на Сенной, целехонькая, нужно только включить и проверить. Причем убеждал Герасимов так рьяно и упорно, что Алиса Сергеевна не на шутку испугалась – не оказался бы тихий параноик вдруг буйно-помешанным. Быстро и безоговорочно «капитулируя», соглашаясь с опасным пациентом, Кузнецова убедительно выговорила:

- Прекрасно, но вот что, голубчик. Здесь вас никто сумасшедшим не считает, мы лишь хотим проверить, как ваше здоровье.

- Все со мной в порядке! Некогда мне проверяться, нужно предупредить людей!

- Если у вас неотложные дела, если вы в больнице – в святом месте, то как вы можете кого-то предупредить? Успокойтесь, - Алиса мягко улыбнулась, - скажите мне, кого нужно предупредить, и я все сделаю.

Герасимов замолчал, недоверчиво уставившись на психитатра. На самом деле, и тон, и взгляд, и улыбка у Кузнецовой были отработаны, и располагали к себе любого ненормального. К тому же и внешность у молодого доктора была приятная - слегка полноватая, женственная и мягкая Алиса обладала правильными чертами лица, убранными в косичку светло-русыми волосами и теплыми зелеными глазами, овальными, как лепестки клевера. Она всегда смотрела по-доброму, как ребенок, еще не осознавший в какой отстойник, под названием жизнь, его забросила судьба. Такой взгляд всегда умалял буйства сумасшедших, которые порой и сами не далеко уходили от детства.

Но Герасимов смотрел недоверчиво, что само по себе ставило под сомнение его сумасшествие. Алиса постаралась придать своему голосу больше убедительности и повторила свое предложение. Наконец больной, вымученно покачал головой и с мольбой голосе доверительно прошептал:

- Алиса Сергеевна! Прошу вас, у меня нет больше сил сопротивляться общественности! Народ нужно предупредить и начать прямо отсюда, с этой больницы…здесь уже готовиться нечто внеземное.

Кузнецова, с видом истинно серьезным промолвила:

- Да, Герасимов, вы меня убедили. Я все сделаю. А вы пока, должны сдать анализы.

Психиатр, на то и психиатр, чтобы в нужном случае правильно соврать.

- Хорошо, - пациент смежил веки, устало опускаясь на стул, и Алисе, на некоторое время, стало, почти, жаль его – таким поникшим и потерявшим цель он казался. Доктор кивнула ему в ответ и, дружески похлопав по плечу, вышла из палаты, кивая санитарам у дверей:

- Ну что ж, господа, еще один помешанный в копилку.

Два бугая не очень приятной наружности переглянулись, затем, обдумывая свои дальнейшие действия, зеркально кивнули и, оставив условности, все-таки решились спросить:

- Так чего, его вязать или что?

Кузнецова непроизвольно закатила глаза, размышляя о том почему глав. врач полеклиники решила назначить ей в помощники именно эту парочку, вряд ли способную отличить руки от ног и голову от…

- Да, вязать, - проговорила Алиса с легкой иронией. Санитары вновь переглянулись и отлепившись от стенки пошли исполнять свои прямые обязанности. Кузнецовой там смотреть было не на что, ее почему-то очень расстроил этот Герасимов, который внешне был вполне интеллигентным и приличным человеком. Карта оповещала о том, что он работал на должности инженера-механика в крупной компании и в принципе, никаких отклонений ранее у него замечено не было.

«Вот так» думала Алиса, «ничего, ничего и вдруг раз – забил бабушку топором до смерти за то, что мешала сигналы выслушивать».

Девушка, ступая медленным шагом, слегка пошлепывая тапочками по полу коридора, решила покинуть психиатрический корпус и прогуляться до основного блока больницы имени А.А. Арго, чтоб развеяться и навестить своих коллег. Она не рисковала быть замеченной в трудовое время не на рабочем месте – уже как пятнадцать минут шел обеденный перерыв во всех корпусах и все врачи пребывали в мирной гармонии с собой и столовой, в дали от особенно надоевших пациентов. «Хотя, нет» раздумывала Кузнецова с мысленным сарказмом «по крайней мере двое из этих обедающих, не покинут свои казематы пока за уши не вытащишь».

С такими мыслями она, перейдя небольшой прибольничный парк своим размеренным шагом, оказалась на первом этаже клиники. И там ей, в опустошенных коридорах никто не встречался - персонал твердо знал, когда можно улизнуть и не работать ничем, кроме челюстей. Прогуливаясь до фармацевтической аптеки, с намереньем добраться до своих старых, еще с института, знакомых, которым по иронии судьбы также удалось проникнуть в респектабельную клинику, она заглядывала то тут, то там в разные кабинеты, оставленные с раскрытыми настежь дверьми, и цокала языком. Это был своего рода ритуал – по крайней мере раз в неделю точно психиатр Алиса Кузнецова приходила сюда в обеденный перерыв и мысленно критиковала дисциплину в основном блоке больницы. У нее такого персоналу не допускалось – оставишь дверь открытой и какой-нибудь псих обязательно сбежит пугать нормальных пациентов.

Остановившись у очередного открытого кабинета Кузнецова, недовольно побухтев, замерла и прислушавшись, уловила звук шагов, а может даже усиленных ударов ногами по полу. Затем ей почудились знакомы голоса, отнюдь не настроенные на мирную беседу, надо заметить. И Алиса, благоразумно оставив свое занятие, поспешила туда, где в глубине коридора раздавались крики.

Нагрянув на место девушка обнаружила забавную ситуацию: ее хорошая знакомая фармацевт Василика Павлова, которая бдела в аптеке при больнице, о чем-то, на грани вежливости, премило беседовала с красной от злости глав. врачом Татьяной Скобинович и еще каким-то загадочным субъектом с лицом изображавшим отвращение породистого терьера, попавшего в компанию разномастных Мосек.

- Господа! Господа! Как не хорошо ссориться, - заметила Алиса, привлекая к себе внимание. Все трое обернулись свои мрачные взгляды к психиатру, и той, лишь годы интернатуры и тренировок на буйно-помешанных, позволили не спасовать перед такой встречей.

@музыка: Enya - May It Be. не в тему, но крууутоо....

@настроение: записательское

@темы: 29, сподвигли, головная боль, записки сумасшедшего, фантастика

---

Агрррр....ну где ты?

@темы: завывание, головная боль

---

Хочу кровавый фиг с насилием, злостью, жестокостью и черным юмором...мне срочно нужно разбудить Завывание а иначе Шакк завалит свой образ и превратиться в сопливую дурочку, а о Стэне вообще промолчу... вернись мой жестокий канон! Мой верный муз!!! Завывание приди! Ну прошу тебя... мне так надо дописать уже все это...

Хочу крови!!!!

@темы: глупости, завывание

---

Муз!!!Муз!!!Приди...

@темы: завывание

---

После экспериментов с редактором персов обнаружила,что Хоук может быть абсолютно не родной своим родственничкам. Ну совсем НЕ РОДНОЙ...это натолкнуло меня на мысль о пейринге, скажем, Карвер/фем!Хоук, с темой вроде: после того как умирающая мама оповещает Мариан (имя я естественно отвергаю) о том, что она например приемная магесса, которую Малькольм когда-то пожалел... а так как родственные узы больше не связывают магичку и храмовника, резко покатился романс с криками "я знала что этот ублюдок/сучка мне не брат/сестра!"))

@темы: Dragon Age, записки сумасшедшего

---

срочно!!вопрос к знающим!!!Себастян романсабелен или просто фигней страдает?)))

@темы: головная боль, Dragon Age

---

6 глава

6 глава.

Слились в один поток
Все прежние ручьи
И свежестью теперь глоток
Светлит уста твои…
И верь мне, ты не одинок в своем алканьи…

«Собрания сочинений Благословенного Века», Нериастро Визион

Свет утреннего солнца, пробравшись сквозь ветви деревьев, окрасил мрачные развалины Тиль Натиана в радужные и теплые краски. Древний город-храм теперь напоминал груду камней еще более чем прежде, но не было в нем теперь никакого зла. Не было демонов, которые обретались здесь ранее, надеясь найти выход через illuvian. Но древнее зеркало оказалось разрушено и похоронено под упавшими камнями, и потусторонним силам ловить здесь больше было нечего.

Но разбудил Андерса ни свет солнца, ни заклинания Мерриль и не запах жаренной оленины, а ласковое мурчание. Маг резко сел, просыпаясь от своего сна без сновидений и чуть не скинул с себя кошку, которая ластилась к нему и терлась о руки.

Сначала маг неосознанно погладил Мявьеру, а затем вдруг вспомнил все, что произошло ночью, и схватил сам себя за запястья. Под ладонями его образовались новые шрамы от когтей ведьмы. Но не это было самое страшное.

Андерс понял, что внутри у него ужасно тихо.

Осознание своего полнейшего одиночества заставило мужчину вскрикнуть и вскочить на ноги, забыв о кошке о больной голове, обо всем на свете. Ему не было больно физически, и даже духовно….но сама мысль о том, что Справедливость покинул его казалась магу абсурдной.

И все же это было так.

Андерс не в состоянии осознать сей факт, похлопал себя по рукам и ногам, по голове. Ущипнул себя за щеку. Вскрикнул. Но за душу же нельзя было ущипнуть, или похлопать по ней?

Мужчина прошелся по камням, не глядя на притихших Одина и Мерриль, сидевших неподалеку у костерка. Он прошелся в одну сторону, затем в другую, все еще не в силах понять что с ним произошло… маг все проверял и проверял свои ощущения, в попытках добраться до того вреда, который причинила ему Флемет. Но он не чувствовал. Совершенно никакого ущерба, кроме шрамов на руках.

У него было легкое ощущение слабости во всем теле и даже небольшой эйфории. Внутри, казалось, чего-то не хватало и ему действительно хотелось броситься искать это, но боли он не ощущал. Тоску? Да, он тосковал по потерянному духу, по частичке Тени, что жила в нем, и что он успел изучить как себя самого. Но боли не было.

- Андерс? – осторожно позвала Мерриль, - как ты себя чувствуешь?

- Я думал, что это не возможно… - тихо ответил маг, поднимая к лицу руки и просматривая их на свет, будто они ему не принадлежали до сегодняшнего дня. Ему было крайне тоскливо и приятно одновременно.

- Неужели она разделила нас? – Андерс обернулся к эльфийке и та вздохнула, собираясь с мыслями.

- Я думаю, она переселила Справедливость в тело Килони.

- Килони! – вспомнил маг, и потребовал, - что с ней?

- Аша’беланар забрала ее с собой, когда улетала. Я не знаю, что с ней.

- Она…она говорила, найти верный сосуд для отражения, - пробормотал Андерс вспоминая разглагольствования ведьмы, - похожий дух…она хотела слить их сознания? Создатель…

Мужчина сел на камень. Ноги у него внезапно подкосились.

- Килони… - прошептал маг одними губами. Все это было так невероятно, что не укладывалось в голове, - они похожи…

На мгновенье мужчине вдруг почудилось, что в голове у него, тихонечко зазвенел знакомый чистый голосок. Почти неслышно, как дуновение ветра… Слов разобрать было нельзя…но нет! Он действительно слышал ее!

Справедливость. Килони.

- Они…она жива, - Андерс резко встал с камня и посмотрел не своими глазами на Мерриль, - я все еще слышу ее.

- Ты уверен? – недоверчиво поинтересовалась эльфийка. Маг раздраженно махнул рукой:

- Как ты не поймешь, я десять лет жил рядом с этим духом. Мы…мы не разделимы. Только не ментально. Я все еще слышу ее.

- Ее? – хмуро переспросил Один, отрываясь от жевания оленьей ляжки.

- Они теперь едины…наверняка, - с грустью ответил маг, - ведьма позаботилась о слиянии сознаний. Я знаю, что это Справедливость, и слышу голос Килони.

Все на несколько минут замолчали, переваривая. Трудно было поверить в такое, особенно когда о голосах в голове говорил ослабленный маг, переживший кучу потрясений. Слышно было, как пели птицы и Гвимявьера мурчала, теревшись о ноги Андерса.

- И что теперь? – наконец сказала Мерриль, прервав затяжное молчание, - собираешься кормить кошку? Она не ест из наших рук.

Маг посмотрел на эльфийку глупо, затем перевел взгляд танцующую у ног Мяв и поймал голодный взгляд животного.

- Теперь… - он задумчиво протянул руки и поймал полосатую в свои объятья.

- Почему ты думаешь, что она будет есть из моих? – произнес он после минуты усердного чесания у Мявьеры за ухом.

- Ну, если не у тебя, тогда она умрет от голода. Но она же вроде умная кошка, так что…

- Умница, - улыбнулся маг, и взял протянутый эльфийкой кусочек мяса. Кошка, получив его, чуть не откусила мужчине палец, яростно вгрызаясь во все, что могло показаться ей съедобным на ладонях Андерса. Все наблюдали за ее трапезой, Андерс глядел в даль и щурился, размышляя о чем-то своем.

- Она сейчас далеко, - произнес он, по истечении некоторого времени, - но я должен найти ее.

- Теперь не спешишь умирать, но собрался искать то, что тебя убивает. Зачем? – спросила Мерриль, ерзая на камнях.

- Я уже не представляю жизни без Справедливости, - выдохнув ответил маг, - может быть и она тоже.

- У духов нет пола, как у демонов, сказала Аша’беланар, - вымолвила эльфийка ни с того ни с сего, - Справедливость не стал демоном?

- Он никогда не будет им, - с чувством ответил Андерс, - она никогда не будет. Теперь это не дух, но и не демон. Если бы Сильвиа была здесь, она бы рассказала, что произошло.

- Она сейчас в Тевинтере, вместе с Гарретом, - ответила Мерриль, - пойдешь туда? Просто я…хочу вернуться.

- Возвращайся, конечно. Мне теперь идти куда легче, чем раньше. Я не пойду за Амелл, если только Килони не там.

- А куда пойдешь? – глухо произнес Один.

- Куда она позовет.

- Я с тобой. Herr Даралл взял с меня слово, вернуть ему дочь в сохранности.

Маг кивнул великану, не собираясь спорить. Чутье подсказывало ему, что дорога предстоит не близкая.

***

Это было странно. Он вновь чувствовал себя свободным. Хозяином своей голове. Правда, магии в нем заметно поубавилось, но свободы... В небольшой деревеньке, чуть в стороне от Вейсхаупта он пришел в таверну и основательно напился. Там же ему удалось повеселиться над каким-то орлейским выскочкой, обжулив его в карты с помощью колдовства. Оказалось, он все еще мог ощущать прелесть еды и выпивки, после стольких лет беспросветной серости и тусклости окружающего мира. Ему даже удалось пофлиртовать с официанткой, под неодобрительными взглядами Одина и Мерриль.

Он чувствовал, что с каждым днем, а может даже с каждым часом он все больше становиться самим собой. Прощаясь с Мерриль, отправляя девушку с караваном в Тевинтер, он испытывал искренне человеческие чувства. Мрачность и вечный самоконтроль уступили место небольшому легкомыслию и прежним оптимистичным взглядам, к которым однако ж очень трудно было вернуться. Но он возвращался, постепенно.

И при этом, он ужасно скучал по Справедливости.

Десять лет «совместной жизни» не прошли для мага даром. Возможно, он и считал во многом духа прямолинейным, бестактным и глупым, а порой даже жестоким, но он любил его.

Приближаясь к Хассбергу и все четче слыша в голове голос Килони, Андерс поправлял себя – он любил теперь уже ее. Как бы он не ненавидел Флемет за ее поступок, он не сомневался, что ведьма правильно рассчитала вероятность совпадения характеров, и ныне Справедливость была молодой девушкой с удивительными глазами. И звали ее мелодичным и твердым именем Килони. Таков был расчет.

Теперь маг вообще на многое смотрел с точки зрения расчета – не было ли все, во что вмешивался он, Хоук или даже Сильвиа, которой Хозяйка Коркари помогала в самом начале ее пути, продуманной частью плана ведьмы? Каждый шаг, каждая встреча, любое решение…неужели Флемет подталкивала их на каждом этапе? И главное, зачем?

Может быть, ей нужен был illuvian? Или мятеж магов тоже приходился ей на руку? Что уж говорить об остановке Мора… Нет, это было очевидно, но от того вся жуть такого расчета не умалялась. Чудовищно было думать, что кто-то решил за тебя, а ты лишь оправдываешь надежды великого манипулятора, сидящего где-то за пределами смертных земель.

Хотя, на таких мыслях Андерс поправлял себя с насмешкой – Создатель при таком раскладе был не лучше коварной ведьмы. Ведь по заветам, именно Он управлял всеми и вся… И все же приравнивать Флемет к Создателю у мага не было никакого желания и он переключал свои мысли, на воспоминания о Справедливости.

Воистину, он скучал. И если учитывать ту долю влечения, которую успела внушить ему Килони за семь дней знакомства, он скучал, как влюбленный дурак.

***

Высокая белокурая девушка полуэльфийка в светлой мантии решительно шла по ночной улице, не опасаясь нападения. И это было справедливо – за спиной у нее висел кривой деревянный посох, а глаза светились как необработанный лириум – она внушала магию и страх, что в отдаленных пределах Андерфелса звучало почти как одно и то же. Никто не решился бы нападать на такую строгую воительницу.

Девушка стремительно спустилась по кривой тропе к нижнему, бедному району города, туда где творились по ночам беспредел, лилась кровь, чтоб окропить стены домов и вызвать темных духов запрещенной магией. При мысли о том, что ей придется предотвратить – а шла она туда именно за этим – в глазах магессы загорался яркий лучистый свет. Предвкушения? Нет. Надежды? Да, и бесконечной веры в собственную силу.

У нее были воспоминания, которые казались частью какого-то далекого прошлого. Они твердили ей об одном – ее долг был в том, чтобы продолжить дело потерянного Лидера и вернуть свободу магам, даже в таких грязных уголках Тедаса, как этот. Вернуть свободу и покарать тех, кто ее не заслуживает. Остальное не так важно, твердила девушка самой себе, стараясь отогнать от себя образы людей, которые являлись ей и почему-то называли ее чужим именем. Килони.

Наверное, то были действительно воспоминания из прошлой жизни. Сама она знала только одно имя для себя – Рихтиг. Так назвала ее Наставница, в час, когда нашла ее на окраине леса, дала кров и рассказала о ее предназначении. Так же звали ее люди, получившие хлеб и защиту из ее рук.

Рихтиг – что значит «справедливая», на странном языке этого народа.

Сама девушка знала, что это не родной ее язык, хотя она с легкостью понимала все, о чем говорили угнетенные Хассберга. Откуда она родом тоже было не известно – в ее голове с легкостью умещались обширные знания о многих народах, и бесконечные сведенья о Тени, но никаких реальных воспоминаний о прошлой жизни, за исключением пространных видений о неизвестных людях. Наставница говорила ей, будто она и правда родилась в Тени, и является выходцем из потустороннего мира, появившегося, чтоб исправить несоответствие мира этого. Но Рихтиг не была глупенькой и понимала, что из Тени приходят лишь духи, и те темные потому, как светлым незачем разрывать Завесу. Себя же она духом не считала. Она была вполне реальна. Хотя и во многом …сильнее обычных людей.

Ей уже не раз пришлось убедиться в собственной силе. Когда ненормальные храмовники пытались убить ее, когда они же решили забрать из андерфелской деревни юношу-мага, который вполне сносно справлялся со своим даром, Рихтер остановила их. Остановила несправедливость. Она не убила безумных, но преподала им хороший урок, показав, что все их ухищрения против магов не действенны для нее, что она – магия, которую нельзя заключить в силки, по чьей либо прихоти. Ведь магия должна служить человеку, а не прятаться в темных казематах и страдать от боли, причиняемой теми, кому необходимо служить.

С той деревни начался ее путь. Она знала, что это не единственное место в мире, где свершаются незаконные и неправильные поступки. Туда она должна была прийти, к тем людям, которые их допустили.

Люди, по мнению Рихтиг, были ужасно противоречивы и завистливы. Особенно те, кому волшебство было недоступно. А еще они страдали расизмом, скупостью, глупостью…они презрительно смотрели даже на нее, а ведь и не знали толком, что за силу хранила в себе магесса. Наверное, отчасти тому были виной ее уши и глаза – они делали ее красивее, похожей на эльфа. Она и правда считала эльфов красивыми, хотя большинство людей, которых она узнавала, не были согласны с таким мнением. Они были не правы. Но эту глупую оплошность общества она собиралась исправить, как всегда – спокойная, кристально чистая и верная своим идеалам.

Правда, порой идеалы казались ей пустыми, когда разум застилала неясная тоска, по давно забытому. Тогда она молилась о том, чтобы понять, откуда в ее голове мысли о неизвестном.

Девушка спустилась, наконец, к портовой окраине Хассберга, и застыла на берегу реки, наблюдая за клубами туч на пасмурном небе. Почему-то картины природы всегда заставляли ее останавливаться и испускать восхищенные вздохи. Речка бурлила, широкая и глубокая, полная темной воды. Она опять напомнила Рихтиг нечто из прошлой жизни – смеющегося мужчину, очень напоминающего ей Лидера, каким его описывала Наставница.

Рихтиг не была знакома с Лидером, он исчез в Киркволле, лишь заронив зерно восстания. Она же должна была взрастить его здесь, в дальнем Андерфелсе, куда с трудом могли бы проникнуть вести из центрального Тедаса. Скорее сюда проникали Порождения Тьмы, кунари и стаи волков с Нагорий.

- Создатель, как же все это сложно… - вздохнула девушка, оглядываясь на бедные бараки позади нее. В ее будущих планах смешались религия, магия, магия крови, и даже политика, от которой никуда нельзя было деться. Порой Рихтиг терзали вполне обоснованные мысли – а выдержит ли она? И порой она отвечала себе «безусловно», в те дни, когда ей не хотелось ответить «надеюсь на благоразумие Создателя».

А иногда в ее голове звучал совсем чужой и отдаленный голос, который не отвечал на вопрос, а только звал ее чужим именем. И ей очень хотелось откликнуться на него…

Магесса развернулась и поспешила вдоль речки к узкой улочке, мимо складов и ящиков с грузами, у которых барахтались на волнах легкие суда.

Вот здесь у нее была запланирована встреча.

Неподалеку под горящим фонарем Рихтиг увидела парочку своих новых знакомых – маленького гнома купчишку Вука и магессу отступницу Диану, в компании какого-то пытливого храмовника. Тот никак не хотел отпускать девицу, подозрительно косясь на ее посох, а Вук был слишком «честен», или попросту упрям, чтоб бросить свою подельницу одну. Так они стояли и препирались с рыцарем, и когда Рихтиг подошла поближе, ей уже стали слышаться железные нотки в голосе храмовника, и одновременно звон монет Вука.

- Ну что ты прицепился?! Ходить ей тяжело, вот и носит палку, - гном старался как угодно вывернуться, лишь бы сохранить и деньги и подругу. Но храмовник явно был нацелен лишить его чего-нибудь, и твердил в ответ:

- Она не выглядит больной. Она скорее похожа на малефикар.

- Предки всемогущие! Ты в своем уме по ночам такое говорить? – Вук усердно старался придать своему голосу заговорческих ноток, - накличешь на нас беду, остолоп, а мы потом удирай от этих тварей одержимых.

Но храмовник был непреклонен:

- Оскорбляете должностное лицо, милейший. Я вынужден сопроводить вас в Башню Хайзенга. Вас обоих.

- Ага, разбежались, - кисло вставила Диана, недовольно сверкая глазами. Хотя Рихтиг знала ее совсем недолго, она предполагала, что еще чуть-чуть и упрямый рыцарь полетит в реку с горящей задницей. Или Вуку придется расстаться со своим кошельком, что тоже сулило не радужные перспективы.

Магесса подошла к говорящим вплотную и улыбнулась. Она всегда так делала, замечая, что на мужчин ее улыбка действует отвлекающе.

- Добрый сэр, мои друзья что-то нарушили? – произнесла властным голосом Рихтиг. Храмовник, видимо, принявший ее из-за гордой осанки за какую-то высокую особу замялся.

- А…так это ваши друзья…

- Что они нарушили? – потребовала ответа девушка, и рыцарь быстро ответил:

- Ничего, почтенная леди, - промямлил он, и попытался оправдаться, опуская голову под тяжелым взглядом голубоглазой магессы, - я просто подумал, что подозрительно видеть их здесь в такой поздний час.

- Сейчас нет и полуночи. Они возвращаются домой, добрый сэр, - убедительно ответила Рихтиг. Ей это было легко, она ни словом не слукавила.

- Что ж, тогда извините меня.

- Auf wiedersehen, добрый сэр, удачной вам службы, - улыбчиво ответила девушка, и дождавшись когда храмовник скроется с глаз укоряюще посмотрела на Диану.

- Нам не нужны невинные жертвы.

- Ага, и этот racker наверняка такой уж невинный ягненок! – фыркнула в ответ Диана, презрительно глядя на полуэльфийку. Она относилась к тому типу людей которые не считали эльфов красивой и гордой расой.

Рихтиг ответила ей одним только взглядом, который мог заставить любого усомниться в своих взглядах и даже раскаяться. Диана скривилась и потупила глаза.

- Пойдемте, нас ждут уже, - вставил Вук, отрывая девушек от немой беседы. Рихтиг улыбнулась ему и пошла вперед, ведя за собой женщину и гнома.

Их ждали на заброшенном складе.

Рихтиг уже давно обреталась в Хассберге, и успела создать себе некоторую репутацию, о чем не преминули узнать как маги Круга – Башни Хайзенга, так и отступники. Девушка долго искала каналы, купцов вроде Вука и других поберушек, которые могли незаметно для властей оповещать убогих магов о том как продвигается подготовка к восстанию. Затем магесса стала распускать слухи о собраниях в том или ином нижнем районе Хассберга, куда страшатся ходить даже самые фанатичные храмовники. Поначалу люди боялись приходить к ней, затем стали появляться группками по два три человека и всем им Рихтиг помогала, чем могла. Провизией, магией, деньгами… что было тем и помогала.

И тогда отступники стали приходить помногу, они собирались уже не просто так, а затевали планы, кипела настоящая революционная деятельность.

Вот и сейчас, на заброшенном рыбном складе собралась небольшая толпа уже знакомых девушке магов, проверенных и не очень. Всех их она поприветствовала, пытаясь разглядеть в толпе новые лица. Пожалуй, новенькие были, но Рихтиг почему-то тяжело было сегодня их разглядывать – голова болела от неясных вскриков и шепотов. Она старалась к ним не прислушиваться, а сосредоточиться на своих «прихожанах»:

- Собратья, - девушка встала на импровизированный постамент из старых ящиков, на лице ее играла слабая улыбка, - ну вот мы опять и собрались. Рада видеть вас живыми и здравствующими, и хочу оповестить вас, что день прожит не зря. Лителайн из Доглеса, котроую везли в башню, была освобождена…

- Я здесь! – радостно воскликнула невысокая темноволосая девчушка, подпрыгнув в толпе чтоб Рихтиг смогла ее увидеть, - спасибо тебе, справедливая!

- Девочка, тебе нужен наставник. Ты уже выбрала себе мага, который смог бы обучить тебя контролю? – устало, но дружелюбно произнесла Рихтиг. Шум в ее голове усиливался, складываясь в четкие слова. «Неужели ты меня не слышишь?»

Девушка отмахнулась от назойливого бормотания, словно оно было материально.

- Нет… - ответила Лителайн, продолжая подпрыгивать.

- Тогда я хочу спросить вас, друзья, кто возьмется обучать новенькую? – проговорила магесса, выгоняя из головы твердый мужской голос опять зовущий ее «Килони». На душе ее вдруг стало тоскливо, и в памяти закружилась опять карусель знакомых воспоминаний.

- А почему бы тебе самой не обучить? – откуда-то раздался ехидный голос Дианы. Рихтиг нашла ее в толпе взглядом и терпеливо объяснила:

- Я слишком занята, Диана, я не могу тратить на это время. К тому же, это слишком опасно для Лителайн, она еще ребенок. Вот если ты будешь обучать ее…

- Ой, нет…увольте, - фыркнула строптивая отступница. Рихтиг пожала плечами беззлобно.

- Тогда кто еще?

«Килони, Килони…посмотри же сюда! Слышишь меня, слышишь?»

- Я, Рихтиг, если не возражаешь, - ответил старый Вартер, один из магов притворяющихся продавцами лечебных трав. Девушка посмотрела на него оценивающе: опытен, осторожен, хитер…то, что нужно.

«Килони! Справедливость! Почему ты не откликаешься? Почему чужое имя?» голос в голове теперь звучал очень громко, девушка едва слышала сама себя. Она схватилась за лоб, и оперлась на посох, чувствуя легкое головокружение.

- Конечно. Лителайн, познакомся с Вартером он поможет тебе выжить в этом городе, - проскрипела девушка, ей сильно захотелось спрыгнуть с этих ящиков и если не упасть плашмя на пол, то сесть точно. Ее что-то давило изнутри, что-то, что ей очень хотелось выпустить.

- Это не все на сегодня…но я думаю Вук расскажет вам все быстрее меня, - магесса умоляюще взглянула на гнома и тот ловко вскарабкавшись на постамент, начал свой рассказ о том, сколько храмовников в этот день умерло, сколько сошло с ума а сколько бежало в страхе из города.

Рихтиг спустилась на землю, слегка покачиваясь. Ей захотелось выйти на свежий воздух, как вдруг она поймала взглядом на себе пару цепких карих глаз, среди десятков обращенных к Вуку. И в этот момент у нее внутри что-то оборвалось, одновременно с тем, как упертый мужской голос у нее в голове прошептал ее имя. «Рихтиг…».

Ей захотелось, ужасно сильно, чтоб этот голос звал ее как прежде.

- Нет, нет…Килони, - тихо пробормотала она, глядя на смутно знакомого мага в толпе.

- Килони!

***

Он выкрикнул ее имя, когда уже не было сил держаться, и когда она сама произнесла его одними губами. Маг прочитал ее слова, поняв, что она слышала каждый его призыв и устремился навстречу к девушке, через толпу удивленных слушателей. Некоторые стали оборачиваться на него отвлекаясь от гнома и шипеть, но ему было все равно. Он выкрикивал ее имя, имя Справедливости.

Никогда еще Андерс так остро не ощущал расстояния между ними. Вроде бы Килони стояла перед ним, такая же, как прежде, только гораздо взрослее. Вроде бы смотрела своими яркими глазами как когда-то, и не узнавала. Что произошло с ней, после того прохода сквозь illuvian? Она действительно слилась мыслями с духом? Неужели Справедливость его забыла?

Нет, все не то. Неужели она не скучала по нему, не чувствовала этого одиночества? Он думал, уже многие месяцы, что сойдет с ума от тоски. А она? Девушка выглядела вполне здоровой, только слегка побледнела. Ему так хотелось сжать ее в объятьях, чтобы вновь ощутить близко, как раньше. Он внезапно захотел притянуть ее к себе и целовать, пока не заболят губы, пока не закончиться воздух…лишь бы быть также близко, как раньше. Не важно, что об этом скажет разум, и как это будет выглядеть с точки зрения цинников, которые решат что у него приступ нарциссизма, после десяти лет себялюбия… это было ему необходимо.

Но она стояла и смотрела на него отстраненно, и Андерс стоял. Стоял и думал, что за дурацкое прозвание «Рихтиг»…

- Не дурацкое! – воскликнула вдруг Килони, хмурясь, - его дали мне люди. Не смей оскорблять его, ты, Надоедень Из Головы. Чего тебе нужно?

Андерс посмотрел на нее с удивлением, а затем рассмеялся. Чем ближе они были друг другу тем отчетливее слышали. Они не разорвали связь, это было уже нереально, только теперь его Справедливость была другой. Как он и думал – белокурой девушкой с удивительными глазами. И плевать, что она не помнила его. Он ей напомнит.

- Килони, - вновь позвал Андерс, и заметив легкий румянец на щеках своей любимой перешел к действию. Мужчина шагнул к ней и прежде чем магесса успела подумать, обжег ее губы поцелуем, горячим и влажным, требовательным как его желание вновь быть рядом с ней. Справедливость блаженно закрыла глаза, ничуть не шокированная его нападением. Еще бы она ведь читала его мысли…

- Я помню тебя, kӓmpfer. Я… - девушка запнулась, глядя в глаза мужчине с проявившейся печалью, - мы были вместе. Так давно.

- И теперь снова будем, - уверенно ответил маг, вновь целуя Килони, еще более страстно чем прежде. Казалось, он пытался слиться с ней воедино. Мгновенье в голове Андерса скользнула веселая мысль о том, что он может стать еще ближе к магессе, стоит только найти для этого подходящее место.

- Похабник, - усмехнулась девушка, прочитав содержимое его головы и внезапно воскликнула с неподдельным ужасом, - а где моя кошка?

Андерс не стал отвечать ей вслух, а лениво представил комнатку в таверне, двумя кварталам выше. По ней гуляла толстая полосатая кошка, своим громким мяуканьем доставая Одина.

Для окружающих это было странно, но ничего никому не сказав эти двое взявшись за руки ушли из помещения, говоря только взглядами. Да, им еще многое предстояло сделать вместе… но только не сейчас. Сейчас они были заняты гораздо более важными делами – своим воссоединением, после многих дней разлуки.

@темы: ООС, АУ, Dragon Age, записки сумасшедшего

---

5 глава

5 глава.

…Ибо магия должна служить человеку, а не человек магии.

Пророчица Андрасте

…Ибо магия должна служить магам. И люди и духи должны служить им.

Магистр Дрей

Тирашан шумел.

Они прибыли к нему под вечер седьмого дня. Эльфы шли вперед молча, таща с собой повозки в одной из которых лежала раненная Шандра. Клан говорил только о том, что в Лесу она вылечиться быстрее, и поэтому буквально тянул четверых путников за собой. Килони пару раз исчезала под навесом aravelh Хранительницы, и возвращалась оттуда со скорбным лицом. Всякий раз, по ее возвращению Андерс подавлял в себе желание крепко обнять девушку за плечи, чтоб унять ее разочарование.

Лес простирался во все стороны, так далеко, как только было доступно человеческому глазу. В высь, в ширину – необозримый, полный многовековых деревьев и старых духов, мрачных…много видавших на своем веку. Мерриль благоговейно поклонилась какому то пню у кромки леса, вызвав смешок у Одина. Как оказалось, это был вовсе не пень, а подножие статуи Fen’Harel, о чем долго потом причитала эльфийка, грозя рыжему великану кулаком.

Тирашан был полон духов.

Когда они вошли в Лес и остановились на небольшой поляне, не так далеко от края леса, долийцы решили устроить привал. На этом привале Шандра покинула свой aravelh, чтоб показаться Клану и уверить всех в своем благополучии. Хотя Андерс в этом сильно сомневался – Справедливость горячо твердил ему о беспокойстве Гордыни внутри Хранительницы, а внешний вид Танадриель вообще навевал бывалому Стражу мысли об упырях и вурдалаках. Бледная, вся в синяках и ожогах с тусклыми глазами Шандра больше походила ни на эльфа, а на полежалый труп, ко всему прочему, еще и опустошенный магически.

Увидев Шандру, Мяв, до этого с видом хозяйки гулявшая по биваку, утробно заворчала и прижала ушки к голове, а затем спряталась за подол мантии Андерса, который сидел у шатра на бревне, вместе со слугой Килони. Один чуть не подавился своей кашей.

- Она…плоховата, - прокомментировал великан, - herr Андерс, вы ее сильно потрепали.

- Сама виновата, - Даралл вылезла из каких-то кустов с самым правильным выражением лица. В руках у нее были хворост и какие-то ягоды, которые она тут же вывалила к ногам мужчин. Мявьера вылезла и с осторожным интересом стала обнюхивать брошенную девушкой поклажу. Магесса села рядом с Андерсом и лучезарно улыбнулась, но мага гораздо больше привлекло внезапно содержимое его миски.

- Что ж, если они сегодня не расскажут нам, что за пакость устроили, то я намерена забрать вас и возвращаться в крепость, - недовольно произнесла Килони, потирая ладони и обращая их к костру – в Тирашане к вечеру холодало, - Правда, сначала поругаюсь с ними немного, понарушаю суверенитет Ордена, а потом можно и возвращаться.

- Думаю, herr Даралл не одобрит, - критически заметил Один. Килони посмотрела на него с усмешкой.

- А когда я ждала его одобрения?

- Радоваться нужно, что у тебя есть тот, кому охота тебя остерегать, - вставил Андерс, стараясь придать своему голосу строгости.

- Мне хватает вас двоих, и отца, и матери, и…Racker! Меня попрекает вся крепость? - воскликнула с удивлением девушка и в ответ получила смех обоих мужчин и согласное ворчание от Гвимявьеры.

- Предательница… - фыркнула кошке Даралл и задрала нос.

К компании подобралась Мерриль, все это время занятая уговорами Шандры вернуться в повозку. Под конец их разговора обе эльфийки разругались, но Танадриель все же нехотя забралась в aravelh и перестала мозолить всем глаза своим жалким видом. Она как будто бы стала смирнее, после ночного инцидента, и смотрела на всех с каким-то странным чувством, которое у Андерса вызывало невольное подозрение.

Такие глаза он и впрямь видел у вурдалаков, еще во время своих первых походов на Глубинные Тропы, вместе с Амелл. Твари не то проклинали всех, не то молили о смерти, теряя рассудок. Причем даже пробуждение оскверненных от сна безумия не умолял этого желания в их взгляде, а делал сильнее, возможно, где-то на уровне подсознания…

- Сохрани меня Mhital! До чего ж она упрямая… - бормотала Мерриль, подсаживаясь к компании. В руках у нее было спелое красное яблоко и посох из железной коры, которые девушка получила только что от Нериаля, Первого мага после Хранительницы. Тот благодарил магессу за ее помощь, и сохранение разума в момент всеобщей суматохи.

Килони посмотрев на дары долийца с долей удивления:

- Если он не старается подлизаться к тебе, то это благородно с их стороны. Они ведут себя как истинные долийцы.

- Если не брать в счет это яблоко, - усмехнулся Один, - явно прозрачный знак внимания.

- Мерриль, как интересно Гаррет посмотрит на твоего нового поклонника? – подхватил внезапно Андерс, - помню в эльфинаже он чуть не пришиб того лавочника, который…

- Эй! Эй! Прекратите, они просто решили поблагодарить меня, и у них был полный мешок яблок… - начала быстро краснеть эльфийка, запихивая спелый плод подальше к себе в сумку.

- У-у…тогда он скупец, Мерриль, он тебе не подходит, - улыбнулась Килони, поглаживая Мявьеру на своих коленях.

- Может он просто экономный, - гаркнул Один, продолжая хохотать над эльфийкой. Андерс промолчал. Ему на секунду показалось, что из сумки Мерриль повеяло холодом.

- Что мне, его выкинуть? – воскликнула эльфийка, всплескивая руками.

- Лучше съешь, милая, тебе это нужно, - продолжала улыбаться Килони.

Один опять залился басистым хохотом в бороду, а Андерс вдруг напрягся, глядя уже не на сумку эльфийки – за ее спину, туда, где в лесу можно было разглядеть шатры эльфов.

Весь клан вышел из своих aravelhs.

Долийцы стояли у шатров, недвижимые, словно статуи пантеона, и глядели стеклянными глазами в никуда. Среди вышедших была и Шандра, и ее взгляд был настолько пустым и бессмысленным, что Андерс вскочил от смятения и внезапной идеи, вспыхнувшей у него в мозгу.

Они все были словно в дурмане. Как призраки, нет…как усмиренные. Сравнение было настолько отвратительным, что Андерса передернуло. Килони раньше всех оторвалась от веселой беседы и с тревогой посмотрела на мужчину. А затем, проследовав за его взглядом, нахмурилась.

Происходило что-то очень странное. Словно подтверждая это Мявьера вдруг зашипела, оскалилась и спрыгнула с колен Даралл в кусты.

- Мерриль, брось яблоко в огонь, - приказал маг, оборачиваясь к эльфийке, но к его ужасу и ужасу Справедливости девушка уже попробовала фрукт, подстрекаемая Одином. Андерс резко шагнул к ней и выбил плод из рук. Расплескивая стремительно темнеющий сок, надкушенное яблоко покатилось по земле и исчезло в зарослях мха и папоротника.

- Что такое? – Килони также поднялась на ноги и взяла в руки посох. Мерриль посмотрела на друга непонятливо, когда тот схватил ее за руку и стал стремительно проверять заклинанием здоровья. Но вскоре все стало ясным и для нее – девушка вдруг схватилась за горло, лицо ее стало необычайно бледным, а заклятье которое как безумный нашептывал Андерс отлетело от нее, встретившись с невидимым барьером. Спустя мгновенья Мерриль потеряла сознание, обмякнув в руках мага.

- Что за демонские происки!? – взревел Один, оборачиваясь и тоже замечая эльфов, которые теперь мрачной процессией двигались к ним. Килони и Андерс безуспешно пытались вернуть сознание Мерриль, но та была как будто невосприимчивой к заклинаниям и погрузилась в глубокий сон. Она была жива…но не могла очнуться.

- Übel! Зачем!? – отчаянно воскликнула Килони. Она подняла глаза на Андерса, с трудом удерживающего Справедливость внутри себя, а затем обернулась к эльфам, вплотную подошедшим к ним. В глазах девушки что-то сверкнуло, когда она поднялась, отрываясь от поникнувшей эльфийки.

Окончание ее посоха засверкало вспышками молний.

- Я же знала, что все это добром не кончиться! Глупая, глупая… – прошипела она, вставая как раз между полукругом эльфов и колдующим Андерсом. Один встал рядом с ней, поднимая свой массивный меч.

- Вы ее не убъете, - предупредила Килони, глядя в пустые глаза долийцев.

- А нам и не нужно, - надтреснутым голосом ответил Нериаль, - духам нужны только двое. Демон и волшебник.

- И ты, lethalin, - добавила абсолютно таким же тоном Шандра.

- Что? – Килони испуганно оглянулась на Андерса. Она уже знала, что он сейчас скажет. У него был только один вариант ответа.

- Она не умрет? – маг указал на обездвиженную эльфийку. Шандра рассмеялась совсем не заразительным смехом.

- Не-е-ет. С ней все будет даже лучше, чем ты можешь себе представить.

- Андерс! Им нельзя верить…они убьют нас, - умоляюще прошетала Килони. Маг тоскливо скривился:

- Если не поверим, они убьют нас быстрее, - мужчина коснулся пальцами лба Мерриль, которую все еще бережно держал над землей.

- Но, Андерс, прошу тебя… - попыталась спорить Килони, однако все уже было решено, и она сама оборвала себя на полуслове, больше не желая унижаться.

- Что я должен сделать, чтоб никто не пострадал? – устало вздохнул мужчина, аккуратно опуская Мерриль на землю.

- Ты пойдешь за Fen’Harel, он покажет путь, который вы ищете, вместе с da’len, - усмехнулся Нериаль.

- И со мной, - присоединила Шандра.

- Госпожа Даралл, я отправлюсь с вами! – прорычал Один, высоко задирая меч над головой, и угрожающе глядя на Хранительницу. Та опять издала неприятный слуху смешок.

- Ты останешься вместе с Первой Маретари. Она…найдет тебе применение.

- Что все это значит!? – ледяным тоном потребовала Килони. Андерс действительно мог почувствовать лед, волнами ползущий от нее по воздуху. Поддаваясь порыву, мужчина подошел ближе к девушке, так что она спиной могла ощутить его рядом. Кажется, это немного ее успокоило.

- Мы идем vir Adahlen, дитя мое, - ответила Шандра, совсем ничего не прояснив, скорее только запутав, - мы идем к покою, который боги и духи посулят нам. Нас приведут к развалинам Таль Натиана, и просветят.

- Просветят? Ужасный волк-то? Почему мне кажется, что я не правильно понимаю ваши слова… - пробормотал Андерс, кладя руку Килони на плечо. Девушка дрожала.

- Пойдемте, дети Танадрила, - пропела Шандра, и нетвердой поступью покинула полукруг, уходя вдаль от костра в чащу леса. Долийцы слегка расступились, давая проход магам. Килони со злостью стукнула посохом по земле, одновременно сбрасывая руку мужчины со своего плеча.

- Я надеюсь на благоразумие Создателя… - рыкнула она через плечо и стремительно поспешила вслед за Танадриель. Андерс на секунду обернулся к Одину, отчаянно глядящему хозяйке вслед. Великан был готов сорваться.

Маг кивнул ему, своим хладнокровным видом внушая спокойствие.

- Не делай глупостей, - произнес он, прежде чем сжать посох в руке и устремиться вслед за Килони.

***

Шандра, не смотря на свою болезненную внешность, шла довольно быстро. Магам с трудом удалось нагнать ее, в том месте, где Лес пересекала широкая река. Кто-то, видимо долийцы, услужливо выложили поперек быстрого потока деревянные доски, но это было так давно, что настил успел основательно прогнить, и теперь лишь чисто символически напоминал мост. Одни только скользкие к верхам камни торчали из пенящейся и звенящей воды, сверкающей в лунных лучах.

Хранительница думала как ей перебраться на ту сторону, так же как и Килони, подошедшая к ней раньше Андерса. Мужчина критически оглядел местность и поинтересовался:

- Другим путем пройти нельзя?

- Смотри сам, - презрительно вымолвила Шандра, в ее голосе появились настоящие эмоции. Долийка кивнула на другую сторону реки и Андерс увидел…волка. Большого черного волка, слегка отсвечивающего золотистым сверхъестественным сиянием. Он не бродил из стороны в сторону, как было положено дикому тупому зверю, а сидел, бессовестно высунув язык и смотрел, что предпримут люди.

- Он над нами издевается! – усмехнулся Андерс, оглядываясь на Килони. Та ответила ему закатыванием глаз.

- Вот что, скажите ему выпить речку или лечь плашмя на камни…нам по воздуху, как духам, не перебраться, - предложил маг Хранительнице. Старуха взглянула на него с жалостью и злобой, да так, что мужчина подумал, будто она сейчас стукнет его посохом по голове.

Но Шандра сдержалась.

- Дурья голова твоя, shemlen! Бог не будет опускаться до таких мелочей, только чтоб повеселить тебя.

- Ну что уж, мне тут и так весело, не хуже чем на Черных Болотах, - пробормотал маг, старательно успокаивая свое раздражение. Он постарался сосредоточиться на том, как же перебраться на тот берег и не лишить себя возможности колдовать, как Fen’Harel на том берегу завыл.

Вой зверя был чудовищным. Волк издавал звуки похожие одновременно на стенания мага, запытанного храмовниками до полусмерти, плачь ребенка и рев одержимого. Андерс и Килони спешно закрыли уши руками, а потом и зажмурились…так невыносимо было это слушать.

Когда вой прекратился и маги сумели открыть глаза, им представилась та еще картина – Шандра стояла рядом с волком по другую сторону реки и недовольно качала головой.

- Что?! Не опускается, говоришь, старая ведьма? – фыркнула Килони, повторяя мысли Андерса. Девушка приблизилась к магу, тщетно пытаясь скрыть тревогу.

- Ты в порядке?

- Держимся, пока, - Андерс сознательно напомнил Даралл о Справедливости, на которого вой не произвел такого впечатления, как на людей.

- Что будем делать? – Стражница уперла руки в боки и вздохнула, глядя на бушующую реку.

- Не затыкайте уши, презренные, - донесся с другого берега голос Шандры.

Маги переглянувшись, уже решили ответить ей что-нибудь не менее оскорбительное, но тут волк снова завыл.

Это было ужасающе трудно, следовать совету Хранительницы, но они сумели дрежать свои руки подальше от ушей. Чудовищный звук проник кажется им в самое нутро, заставляя слезы течь из зажмуренных глаз, и лицо болеть, от напряжения.

Но когда вой стих вновь, маг и магесса уже стояли на другом берегу реки, а Шандра не дожидаясь их упреков спешила в глубь Тирашана за ускользающим призраком Fen’Harel.

- Как? – только и смогла произнести Килони, идя в ногу с Андерсом вслед за Хранительницей.

- Долийская магия? – предположил мужчина, разводя руками.

- Это телепортация. Никто не способен на такое, даже долийцы! – воскликнула Даралл в ответ.

- Возможно, долийцы и не способны. А этот волк – еще как, - констатировал маг, прикрывая разговор. Справедливость все же решил внести свою лепту в эту беседу, и спустя несколько минут напряженных размышлений Андерс объявил Килони:

- Мне тут говорят о том, то это вовсе не волк.

- Правильно, это долийский бог! – фыркнула девушка, наступая на еловые ветки.

- Это не…в общем это не похоже на духа. Скорее, больше напоминает мага, - мрачно поправил Андерс, отодвигая от лица ветвь лиственницы, чтоб лучше видеть фигуру Шандры впереди.

Килони задумчиво пожевала губу.

- Оборотень? Звучит еще менее правдоподобно.

- Поверь мне, оборотни такая же сказка, как Порождения Тьмы, - многозначительно заметил маг. Оба спутника замолчали, обдумывая предположение Справедливости, и прибавили шагу.

Вскоре, дух Ужасного Волка привел их на большую лысую поляну, на которой при внимательном рассмотрении можно было заметить следы от кострища.

- Где вы там? – позвала севшим голосом Шандра, тяжко опираясь на свой посох. Ей поход давался что-то уж очень тяжело, и с каждой сотней метров, приближавшей их к Тиль Натиану, она шла все медленнее.

Килони и Андерс вышли к старухе, пробравшись через густой ельник.

- Ну…по крайней мере, мы не ходим кругами. Такой большой поляны я еще не видел, - заметил маг.

- Мы идем дальше? А то что-то здесь не видно руин Натиана… - пробубнила Даралл, вопросительно глядя на остановившуюся Хранительницу. Та бросила ей в ответ какой-то странный взгляд. Он был полон гнева, но при этом…умолял.

Андерс опять нахмурился, глядя в обреченные глаза Шандры.

- Что нас ждет там? – попросил ответа маг, подозрительно щурясь. Долийка провела рукой по лицу, от подбородка к волосам, смахивая пот.

- Просветление, - буркнула она и поплелась вперед. Теперь парочка магов уже не сильно отставала от нее. Да и Fen’Harel не спешил лететь вперед, как прежде. Ему, по крайней мере, было очевидно, что на еще один серьезный забег Шандра была не способна.

Они прошли еще несколько километров в глубокую чащу Тирашана, который теперь казался не просто шумящим…Лес говорил. Андерс явственно чувствовал, как говорили между собой сильваны, как духи ветра шептали друг другу, передавая вести о незваных гостях. В общем и целом атмосфера в чащобе была не очень дружелюбная, деревья не хотели впускать путников, и вслух выкрикивали им предупреждения. Единственным, кто мешал им выгнать вон бродяг, был Ужасный Волк, который единственно своим присутствием вгонял сильваны в страх. Они не позволяли себе ничего страшнее выкриков, которые едва ли мог услышать кто-то, кроме одержимых.

Правда пару раз недовольные древа подставили корнями подножку Килони. Один раз она удержалась, второй чуть не бухнулась лицом в лиственный перегной – Андерс вовремя подхватил ее. Девушка долго смотрела ему в глаза с благодарностью и смущением, прежде чем высвободиться из крепчающих объятий и поспешить за Шандрой.

Наконец, им показались в темных зарослях белые стены. Fen’Harel исчез среди груды развалин из обтесанного меловой скалы, Шандра помедлила немного перед входом, завешанным плющом и шагнула в темные недра руин.

- Чтоб ты знал, я не рада, что встретила тебя, - вымолвила Килони, с тоской глядя на полог из зеленых лиановых нитей, - но рада, что сейчас ты здесь.

- О…ну это взаимно, только все наоборот. Не хотел бы, чтоб ты шла со мной. Это опасно, - грустно улыбнулся маг. Девушка вздохнула.

- Когда мы выйдем оттуда, повторишь это с настоящей улыбкой, - оптимистично предложила Даралл, и Андерс кивнул ей, стараясь не слушать щемящий голос своего сердца, который твердил, что он уж точно оттуда не вернётся.

По крайней мере, таким как раньше.

Килони отодвинула жгуты плюща и вошла в темноту. Андерс, поймав ускользающий край ее мантии, шагнул следом.

Темнота…темнота…непроходимый мрак. Страх, хватающий за горло в узких проходах, Месть трепещущая с каждым приступом паники и …теплая ладонь Килони, сдерживающая кажется всех демонов, которые кружили в округе стараясь добраться до мага.

Даралл зажгла огонек, не желая оставаться во тьме.

Впереди сверкнула золотистая дуга бегущего Fen’Harel и Андерс нахмурился. Волк менялся в движении, от него отлетала клочьями шерсть, растворяясь в воздухе…. Еще и Шандра пропала куда-то… все это было пугающе. И самым странным было то, что зверь теперь, казалось, бежал не от магов, а к ним.

Точно.

Ужасный Волк оскалившись скакал прямо к парочке. Андерс вовремя толкнул Килони в сторону, принимая прыгающего зверя на себя. Эльфийский Бог, сверкая желтыми глазами, налетел на мужчину в полумраке и тот успел только вскрикнуть, услышав, как рядом почему-то застонала Даралл.

А потом вновь стало темно.

***

- …Духи не имеют пола, - говорил шипящий женский голос, который смутно припоминал Андерс, выходя из бессознательного состояния. Несколько мгновений ему потребовалось чтоб осознать – его связали, и он лежит на холодном камне древне-эльфийского алтаря.

- У них есть характер, но нет пола…занятно правда? Демоны ощущают себя мужчинами или женщинами, а вот духи… - продолжала говорить загадочная пленительница. Андерс не видел ее из своего положения – он лежал на боку, а голос раздавался у него из-за спины.

- Килони!? – позвал мужчина, пытаясь перевернуться. Его остановила властная ладонь в когтистой латной перчатке и смех.

Безумный смех, который ни с чем нельзя спутать.

Флемет.

- Проснулся…ну вот и славно, нельзя заставлять Тень ждать так долго. Illuvian не дверь в таверну…

Ведьма рывком перевернула мага на спину, позволяя ему увидеть свое красивое хотя и подпорченное морщинами лицо. Она улыбалась.

- Ты ведь не будешь против, мальчик, я только чуть-чуть подпорчу твои руки…. – с этими словами Хозяйка Коркари вонзила свои когти Андерсу чуть повыше запястья. Мужчина закричал от боли и злобы, которая проснулась в нем. Проклятая магия крови…

- Успокойся, успокойся…скоро все закончиться, - ласково произнесла ведьма и обратилась к кому-то за гранью видимости Андерса, совсем другим тоном, каким Каридин мог бы говорить своим големам.

- Иди к зеркалу. Возьми жертву…

Флемет отступила от Андерса, давая ему возможность повернуться на бок и увидеть на другом таком же алтаре бездыханную Килони.

- Что ты с ней сделала!? – в ужасе воскликнул маг. Ведьма резонно ответила:

- Пока, ничего.

- Отпусти, сейчас же ее отпусти…иначе…

- Можешь не грозиться мне своим духом, мальчик. Ты давно уже не в состоянии использовать его так, как надо, ты основательно его попортил.

Андерс застонал от бессилия злости и боли. Он чувствовал, как теплая кровь покидает его вены, а вместе с ней и здравый рассудок и контроль. Превозмогая Месть, жадно рвущующся наружу он обернулся на другую сторону, туда, где должно было стоять волшебное зеркало и некий сподвижник Флемет в ее коварных замыслах. Мужчина уже не сомневался, в том что было нужно ведьме…Справедливость, хотя и обезумел, но все же в состоянии был рассказать ему, что именно она способствовала их разделению.

Но кто еще, Шандра? Или может та странная дочь Флемет, о которой не раз говорила магу Сильвиа?..

На белом потрескавшемся полу, под лунными лучами бьющими из пробитого потолка стоял illuvian, а рядом с ним, бледная как полотно…Мерриль.

В руках у эльфийки был жертвенный нож, а у ног ее лежала Шандра, бормочущая молитвы.

- Мерриль! Как… – в ужасе воскликнул Андерс.

Девушка подняла глаза на мага и испуганно пожала плечами.

- Я ничего не могу… - всхлипнула она, сдвигая брови к верху. Позади Андерса опять раздался безумный смех, а затем в поле зрения мужчины появилась плавно вышагивающая Флемет, рядом с которой шел Один, несущий на своем плече безвольную, как тряпичная кукла, Килони.

- Откуда?! Что ты сделала? Что собираешься сделать?! – прохрипел Андерс, пытаясь сесть на алтаре. Но Флемет мягко и заботливо толкнула его обратно на камень.

- Знаешь ли ты сколько в мире демонов? Сколько духов? – вместо ответа прошептала ведьма, кивая Мерриль, и эльфийка не слушающимися руками стала поднимать на ноги хнычущую Шандру.

- Они все отражения наших душ…их столько же, сколько людей в мире, ни больше, ни меньше, и мне потребовалось большого труда, чтоб для отражения Справедливости найти верный сосуд, - продолжала Флемет, наблюдая за действиями девушки. Мерриль плакала от безысходности, но не могла заставить себя остановиться – Шандра сама подставила ей горло, а девушка провела по нему косую линию своим ножом.

- Толкай ее, - указала Хозяйка Коркари. Дальше Андерсу пришлось наблюдать, как безвольным мешком тело Шандры ударяется о блеклое стекло illuvian и сползает по нему, оставляя длинный кровавый след за собой. Поверхность зеркала, в тех местах, где кровь орошала его, как будто светлела и переливалась…а затем оживала. Вскоре багряная дорожка, оставленная Хранительницой, впиталась внутрь Illuvian и зеркало заработало.

- Видишь, девочка, чего тебе не хватало, чтоб зажечь его? Кровь одержимого, – по-доброму улыбнулась Флемет, - если б твой друг не отвлек тебя своими любовными глупостями, ты бы смогла открыть зеркало. Ты бы дошла до этого, я уверена. Но это уже не так важно.

- З-зачем?… - заплакала Мерриль поднимая ладошки ко рту, со страхом глядя на то что совершила.

- Потому что она изжила себя, сорвалась. Я предполагала, что такое может случиться и поэтому решила, что ты пригодишься, - пожала плечами Флемет и махнула рукой Одину, который бездумно пошел вперед к зеркалу, снимая со спины Килони. Мерриль дрожа отшатнулась от мужчины, и упала на пол, отползая в сторону и хватая ртом воздух не в силах ничего произнести.

- Аша’беланар… - вырвалось у нее, - ты чудовище…

- Да. Ты понимаешь это. И ты должна понимать, что ничего ты с этим сделать не сможешь, - Флемет издала благостный смешок и кивнула Одину. Великан с совершенным безразличием кинул Килони в illuvian. Девушка задержалась на мгновенье а затем растворилась в бурлящей фиолетовой дымке.

- Нет! – закричали сразу Андерс и Мерриль. Эльфийка протянула к зеркалу руки, в бессмысленном жесте, которым уже никого нельзя было спасти. Андерс дернулся на алтаре, словно бы его свела судорога.

- Успокойтесь уже, паникеры, - вздохнула Флемет. Один, взгляд которого все еще был таким же бессмысленным, как и у Шандры недавно, обернулся к магу на камне.

Хватке великана связанный не мог сопротивляться, и вскоре мага уже тащили за ворот мантии прямиком зеркалу. Один дернул его вверх, поставив на колени, как марионетку, а затем отошел в сторону, почтительно склоняясь перед Флемет. Ведьма оказалась рядом с обессиленным магом и присела на корточки, бряцая доспехами. Ее когтистая лапа разорвала крепкие путы, связывающие руки Андерса за спиной и обе руки мужчины безвольно повисли на остатках порезанных сухожилий. Кровь не переставала течь.

- Окуни их в Тень, давай же, - подтолкнула ведьма мужчину, а затем сама взяла его ладони и заставила пройти сквозь податливую оболочку illuvian. Одновременно жар и холод сковали кисти мужчины, а затем, Андерс не знал, как это вышло…

Его схватили по ту сторону.

Вскрикнув, маг ощутил ужасающую боль. Как будто кто-то пытался вырвать у него сердце, разодрать все внутренности…Он дернулся назад, но хватка в зеркале была железной и он не смог сдвинуться с места. Рядом захныкала Мерриль, что-то поучительно стала говорить Хозяйка Коркари, но он уже ничего не слышал, кроме безумного крика Справедливости, который покидал его.

Дух исчезал…,он растворялся, уходил в проклятое зеркало, и голос его становился все тише, и слабее, приобретая высокие нотки. В последние мгновенья, когда маг чувствовал себя почти опустошенным ему показалось что голос Справедливости обрел телесную форму, стал более приземленным, чистым, сильным и даже знакомым ему. Дух плакал голосом Килони, что лишь сильнее заставило Андерса почувствовать отчаянье…

- Все, - хлопнула в ладоши Флемет, и руки с другой стороны зеркала внезапно разжались, а маг, бессильный пошевелиться, был отброшен от зеркала какой-то чудовищной силой.

В голове его было так тоскливо и тихо, что он был даже рад, удариться затылком о камень, чтоб потерять сознание.

Он уже не видел, как на глазах остолбеневших Одина и Мерриль Флемет стала вытягивать из illuvian бледного призрака, постепенно обретающего форму, с каждой попыткой вырваться из фиолетовой пелены. Ведьма напряглась, взмахнула руками и тогда из зеркала выскользнула хрупкая фигура Килони.

Она казалась мертвой.

Нагая девушка упала на каменный пол, а Хозяйка Коркари склонилась над ней, рисуя в воздухе руками какие-то символы. Ее странное колдовство возымело свое воздействие и спустя несколько минут Даралл закашлялась, словно новорожденный, вдыхая воздух.

Это побудило Мерриль наконец очнуться от замешательства и усилием воли, направить в мерцающий illuvian кусок камня с земли. Флемет гневно вскрикнула, оборачиваясь к эльфийке но было уже поздно – зеркало, оказавшееся для булыжника до банальности хрупким, треснуло и раскололось.

- Что ты…да как ты!? – взревела Флемет, - оно было нужно мне! Я должна была найти эту треклятую девчонку!

Мерриль не понимала, о чем кричит ведьма, она легла на камень и тяжело дышала, думая только о том, что сейчас она поступила правильно. Хоук похвалил бы ее…

- Идиотка, но не убивать же тебя, - фыркнула успокоившись Хозяйка Коркари, и с пренебрежением посмотрела на Килони, - теперь придется искать другое. Что? Твой дружок жив? Занятно…посмотрим, как он справиться без духа.

С этими словами женщина схватила Даралл своей когтистой перчаткой, подтянула к себе и засветилась золотым светом. Из спины ее поползли кожистые крылья, голова вытянулась на шее и обрела клюв. Рога удлинились, все тело ведьмы потемнело и спустя мгновенья она уже была Драконицей, сжимающей в когтях крохотную Килони. Одним прыжком она выбила старый потолок белого зала и взмыла в воздух, не заботясь о том, разрушиться после такого здание или нет.

Массивные камни полетели вниз, на головы выживших после ритуала. Один очнулся и первым делом поспешил укрыть Мерриль от обрушения, а затем и Андерса, который все еще был жив, хотя и слаб.

@темы: ООС, АУ, головная боль, Dragon Age, записки сумасшедшего

---

4 глава

4 глава.

Белой девицей
Гордая птица
Вмиг обратилась
К низким спустилась,
И преступленью возмездьем явилась…

«Собрания сочинений Благословенного Века»

Ихар Доггенс

Ма’енна плакала. Андерс не был знаком с этой женщиной, но то, что ему удалось о ней узнать от Мерриль, которая с теплотой отзывалась об изгнанной долийке, заставило его посочувствовать матери Килони. Никто не мог предположить, что ждало их в Тирашане. Никто абсолютно не знал, что затевают эльфы. Известно было только одно, Килони Даралл – упрямая сумасбродка, и даже слезы матери не могли ее разубедить в собственной правоте.

Впрочем, как и все остальное.

Андерс пытался поговорить с девушкой, но всяческие разговоры о целесообразности ее решения упрямица игнорировала, и начинала вновь с ним общаться только тогда, когда тема была отстраненная. Мужчина не мог упрекнуть себя в том, что он мало старался убедить Даралл. Нет. Но неизвестно почему он обнаруживал у себя тайную радость, когда Килони в очередной раз задирала нос и переставала с ним разговаривать. Было в этом что-то от самобичевания.

Командор Геоганн похоже знал свою дочь лучше всех остальных и после первого ее отказа больше не пытался разубедить девушку в чем либо. Видимо, понимал бесполезность.

Так или иначе никто не смог переубедить Килони, и уже через полчаса после агрессивных переговоров на балконе, она, Один, загруженный провиантом и другим скарбом, а также Мерриль с Андерсом уже стояли у главных ворот Вейсхаупта, медленно открывавшихся перед долийцами.

Даралл нервно сжимала посох, Мерриль задумчиво молчала, хмуря тонкие брови, Один ругался, гораздо более грязно, чем недавно себе позволяла Килони. Андерс смотрел на своих спутников и чувствовал что-то вроде признательности. Как бы сильно он не страшился жертв, он не хотел идти в Тирашан один. Если конечно долийцы доведут их до Тирашана.

Ворота, скрипя петлями, распахнулись, часовые высоко на стенах крепости нацелили свои арбалеты на Хранительницу, а она неспешно прошлась со своего места к четверке, выходящей из ворот, и…сделала поклон.

Мерриль вытаращила глаза, что не ускользнуло от внимания Андерса. Мужчина понял, что это, скорее всего, что-то нетипичное для Хранителей, или просто для долийцев.

Килони сдержанно кивнула, и пошла вперед. Каждое ее движение отдавало ледяной яростью и уверенностью.

«Почему она так себя ведет?» Мысленно поинтересовался Андерс.

«Этому есть справедливое объяснение» ответил уверенно дух, где то на задворках его сознания.

Мужчина шагнул вперед и чуть не наступил на шустрого серого зверя, спешащего за Стражницей. Сначала маг решил, что это был щенок мабари, но потом, по всем признакам определил в животном кошку, и невольно улыбнулся.

Когда-то он читал об андерфелских кошках, и не смотря на свою формальную принадлежность к ферелденцам восхищался отнюдь не собаками, а именно этими пушистыми усатыми существами. Он прибавил шагу и оказался бок о бок с Килони, которая уже подхватила мурчащую кошечку на руки.

- Как ее зовут? – мягко спросил маг, протягивая руку, чтоб погладить зверя. Внутри у него что-то потеплело.

-Гвимявьера, - буркнула Килони, но все же оттаяла, добавив, - и имя у нее не странное.

- Конечно, нет, - заверил мужчина, ласково поглаживая крупную голову андерфелской котяры. Та мявкнула, чем обрадовал Андерса еще больше, вызвав краткую улыбку в глазах его собеседницы.

***

Долийцы держались отстраненно и вежливо, лагерь свой ставили чуть поодаль от бивака четверых. Единственным разом, когда они говорили с ними, было упоминание Охотника о семидневном пути до Леса. На самом деле, это было странно, потому как Андерс все же немного понимал в географии Тедаса, благо во время карцера магам в Ферелденском Круге давали почитать полезные книги…так вот, это было странно, потому как Тирашан находился довольно далеко от Вейсхаупта, и за неделю до него мог добраться разве что голый эльф на неваррском коне. Но тем не менее, эльфы твердили, что путь будет короток. Они избегали людных поселений по дороге и шли целыми днями без остановок. Привал устраивали на всю ночь. И хотя четверка выходцев из крепости вели дозор, по утру у Андерса, да и не только у него, складывалось впечатление, будто проснулись они уже в другом месте. Останавливались в одном, а, проснувшись, обнаруживали совершенно другое.

На всем протяжении пути Шандра периодически интересовалась здоровьем путников и предлагала ту или иную помощь, от которой Килони всякий раз отказывалась, ни у кого не спрашивая согласия.

Хотя пару раз Андерс, исключительно чтоб поставить девицу на место, принимал предложения Хранительницы, после чего выдерживал долгий и полный ненависти взгляд Килони, а затем начинал говорить о кошках. Даралл сразу смягчалась. Однако, все эти странные взаимоотношения долийцев со Стражницей вызывали у мага неподдельный интерес, который утолять никто не удосуживался.

До определенного момента.

То была шестая вечерняя стоянка, на открытой равнине с сухой и пожухлой травой, совсем недалеко от Тирашана.

Андерса мучала бессонница, а точнее кошмары во сне и он ходил, неподалеку от лагеря, стаптывая сапоги и пиная ими камушки. Таким занятием маг был увлечен поболее двух часов, за время которых на долы опустилась глубокая ночь, а в небе зажглись звезды. На самом деле, мужчина почти автоматически рыхлил ногами землю, размышляя о том, что с ним происходило.

«Кто же хотел разъединить нас?» снова и снова допытывался маг у самого себя.

Справедливость отвечал односложно, «Не знаю», «не чувствую», только вот с каждым разом в его ответах ощущалось раздражение.

«Демон? Маг? Кто…это, то ты можешь сказать?»

«Не уверен» говорил Справедливость.

«Глупости. Ты просто почему-то не хочешь говорить мне…» упорствовал Андерс, не обращая внимания на возрастающую головную боль из-за злости духа.

«Я бы сказал! Если б знал. Ложись спать.» примирительно просил его внутренний союзник, но мужчина не уступал.

В конце концов, он довел себя до мигрени, такой, что ноги дрожали и подкашивались, и только тогда здравый смысл в нем победил любопытство. Справедливость ощущался нечетко, словно бы метаясь по его телу, с намереньем расшатать изнутри. Маг корил себя за упрямство, возвращаясь к биваку, где все уже должны были спать, как услышал кое-что.

Что-то, чему никто не должен был стать свидетелем.

- Lethalin моя… - надрывным голосом говорила Шандра, - я все отдам, все, лишь бы…

- Не стоит распинаться, я все равно тебе не верю, - холодно отвечала ей Килони.

Голоса доносились из-за негустого собрания кустов, там где тек ручей, в котором долийцы набирали воду для похлебок. Андерс застыл на месте, не в силах сдвинуться обратно, чтоб не подслушивать чужих разговоров. Справедливость в нем возмущенно зашумел, но маг не обратил на него внимания, и стал медленно подкрадываться к источнику звука.

- Abellas, da’len! Ты думаешь, я не жалела? Думаешь я не горевала по нему?! Я совершила преступление, lethalin, но я раскаиваюсь…

- Нет тебе прощения, - голос Килони был резок, как никогда. Андерс подполз на карачках поближе, и ему стала видна удивительная картина: Килони, в ночных одеждах стояла у догорающего костра, в свете которого ее глаза светились необычайно, и нельзя было понять от слез или от гнева. Рядом с нею на коленях ползала Шандра, целуя подол ее одеяния.

- Прости, прости… - пролепетала Хранительница. Даралл одернула свое платье и посмотрела на Танадриель с презрением:

- Ты у матери моей должна просить прощенья! Она страдала больше всех нас…как ты вообще могла так поступить, старая бессердечная ведьма?! Гордость твою задели!? Отняли у тебя Дитя Танадрила! – издевательски произнесла девушка, - Валеден не был твоей собственностью, он мог жить, как пожелал бы! И он желал стать Стражем, а не владеть твоим жалким Кланом…

- Не говори так, - шептала Шандра, светя безумными глазами, - ты не имеешь права так говорить, ты должна простить меня…

- Я ничего тебе не должна! Это ты должна. По гроб жизни будешь должна и мне, и отцу, и маме, за то, что мы пережили…. Ты отсекла от нас то, чем мы больше всего дорожили. Валеден, мой бедный, хороший Валеден…

Обе женщины пребывали в столь истерическом состоянии, что Андерс уже подумывал о том, чтобы вмешаться. Слишком уж бешенным взглядом сверлила Шандра свою внучку.

- Он обещал мне стать Главой Клана, - взвизгнула старая долийка, поднимаясь с земли, и угрожающая темнота стала сгущаться вокруг нее, - а твой грязный shemlen-отец увел его вместе со шлюхой-матерью! Ты-то понимаешь, как они все меня предали?! Понимаешь, что я терпела шестнадцать лет?! Я терпела, я молилась Mhital, чтоб она вернула Валедена, чтоб она вернула ему разум… А потом я вдруг узнаю, что этот паршивец собирается стать Стражем! Я не могла поступить иначе. Твой брат заслужил смерть.

- Смерть?! Смерть!? – Килони захохотала. Андерс вдруг отчетливо ощутил, как трепещет от негодования он сам, вместе со Справедливостью. «Помоги ей! Ей это нужно»

Смех девушки перешел в сдавленные всхлипывания, когда она накрыла лицо руками.

- Ты только что клялась, что исправилась… - выдавила из себя Килони, - ты никогда не поймешь, что натворила. И будешь творить только больше бед.

- Нет, нет…милая моя lethalin… - Шандра казалось вот-вот разорвётся от противоречивых чувств, - я сожалею, я ужасно сожалею… abellas… Все что я сказала бесполезная ложь! Я так люблю тебя, моя da’len!

- Ты никого не любишь, кроме своих демонов. Тебя только Создатель может простить… - фыркнула Даралл, возвращаясь к своей насмешливой манере. Как оказалось, для Танадриель это стало последней каплей.

- Замолчи, безмозглая… ты не знаешь, что я могу…- зашипела эльфийка не своим голосом, преображаясь. По телу ее заплясали темно-кровавые всполохи и трещины, когда она как безумная вцепилась зубами себе в ладонь, и все это напомнило Андерсу что-то такое до боли противное, что он не выдержал.

- Прекратите! – он покинул свое жалкое укрытие, и уверенным шагом направился к женщинам, доставая из-за спины посох. Справедливость в нем немного испугался решительности, с которой маг собирался колдовать, но Андерс не сомневался. Он был нужен, прямо сейчас, иначе могло свершиться преступление.

- Прекратите! – повторил он отрезвляющим голосом, подойдя вплотную к Килони, стоявшей ближе к нему, чем Хранительница. Шандра, глаза которой из сапфировых, стали ярко-красными, гадостно хихикнула и, без помощи посоха, взмахнула руками собирая заклинание. Она вдруг стала такой отвратительно грязной, такой полной магии крови, что лицо мужчины перекосило от отвращения.

Килони непроизвольно вцепилась в мантию Андерса, прижимаясь к нему, испуганно и робко. Она не ожидала такого от своей бабки, и у нее не было посоха, максимум на что она была способна, так это создать взрыв разума. Мужчина приготовился атаковать Танадриель, стараясь не слушать мольбы Справедливости. Но тут Килони вдруг поняла, чего будет стоить ему колдовство. А поняв, с силой выхватила посох.

- Даже не думай, я не позволю, - грозно произнесла она, отталкивая мага в сторону, и обернулась к Хранительнице. Танадриель взмахнула руками, пытаясь заставить кровь в жилах девушки вспениться, но Килони вовремя создала барьер и решительно метнула в Хранительницу клубок молний. Та взвыла, заколыхавшись всем своим окутанным дымкой телом. Из этой дымки уже начали появляться какие-то странные жгутоподобные отростки, обвязывающие тело Шандры и делающие его похожим на…дерево?!

- Сейчас же остановитесь! - Андерс крикнул на пределе своих связок, стараясь сдержать Справедливость внутри себя, и Килони, уже твердо намеревающуюся убить свою бабку. Но Шандра, больше походящая уже на гигантский багряно-черный сильван злобно расхохоталась и сделала взмах лапищей, и поднимая в воздух хлысты своих пальцев, которые мощной волной ударили Килони по рукам. Так сильно, что девушка выронила посох и упала наземь. Андерс подскочил к ней, помогая подняться, и увидел, как темные синяки на запястьях Даралл начинают двигаться и меняться под ее бледной кожей, поддаваясь воздействии черной магии. Кровь закипала… Мужчина взревел, как зверь, чувствуя настоящую Месть, рвущуюся наружу, чтоб предотвратить этот кошмар.

- Остановитесь… - в последний раз заорал он, уже не слыша себя. Казалось, он точно знал, что больше уже не сможет держаться, но тут Килони вцепилась ему в руки, заглядывая в глаза и он…просто не смог обратиться. Она надеялась на него, нуждалась в нем, все это было в ее глубоких сапфирах.

Маг протянул руку и силой мысли заставил посох подтянуться к нему. А затем, собравшись с силами, метнул конус пламени прямо в извивающуюся фигуру Шандры, по другую сторону костра от них.

Бешенный сильван загорелся. Крона его, когда-то бывшая массивной короной седых волос, превратилась в пылающий факел, руки-корни оборотня возделись к голове и Хранительница до ужаса комично запрыгала, замахала ветвями, стараясь сбить пожар. Вокруг собирались демоны – слишком много крика и эмоций было здесь.

Маг выстрелил еще одним потоком пламени, чувствуя, как покидают его последние силы.

Хранительница визжала так, что можно было перебудить не только весь лагерь, но и мертвых, лежащих под землей со времен Первого Мора. Андерс и не подумал ее тушить, но подоспевшие долийские маги все же сделали это. Они запрыгали вокруг стремительно уменьшающегося дерева, откуда-то появился лед, кто-то поспешил к воде…

Мужчина уже почти не чувствовал головной боли, только неприятную опустошенность и мрачное удовлетворение. Демоны шептали ему что-то, кто-то рядом голосом Мерриль кричал и распоряжался, со знанием дела, видимо, накопленным за годы путешествия с Хоуком. Но он, Андерс, видел перед собой только заплаканное лицо Килони, которая все еще испуганно прижималась к нему и дрожала.

- Все хорошо… - беззвучно повторял маг.

***

Они так и не смогли нормально уснуть этой ночью.

Шандра не погибла, но почему-то ее клан не слишком печалился ни по поводу ее нападения, ни по поводу пламени Андерса, воспринимая все это как должное. Никто даже слова упрека не сказал, словно все ополоумели. Какой-то маг, видимо следующий по главенству за Хранительницей, сказал, что нужно идти в Тирашан и дальше, как завещали духи. Мерриль, которая, похоже, единственная сохраняла трезвый ум, отослала его проспаться и распоряжалась теперь, как лечить старуху, давая указания даже Одину, бродившему среди эльфов как неприкаянный.

Килони и Андерса никто старался не трогать, они так и сидели у костра. Молча. Только теперь магесса пришла в себя и потихоньку лечила их обоих. Маг был бы рад, да только в нем не осталось магии ни на йоту, и даже несколько порций лириума не изменили положения дел. Справедливость молчал, ощущаясь очень плохо.

Порой в голову мага приходили мысли о том, что это было неслучайно. Он оказался в том месте, в то время. И теперь хотя и спас Килони, находился в весьма плачевном состоянии, что не могло не понравиться тому таинственному недоброжелателю. Когда же маг спрашивал, не могла ли Шандра быть разделителем, Справедливость слабо, но уверенно отвечал «Нет».

- Ты подслушивал, - спустя несколько часов от начала действа произнесла Килони, вдруг понимая, почему маг пришел к ней на помощь.

- Я…да, - вздохнул мужчина, слегка морщась. Килони погладила его руки, так спокойно и беззастенчиво, будто делала это каждый день всю жизнь.

- Спасибо, - ответила она, - я теперь больше не чувствую злости.

- Злости? – тихо подтолкнул Андерс, стараясь подавить в себе желание сжать ее тонкие пальчики. Чтобы там ни было, а забываться ему не следовало.

- Я должна тебе рассказать. Ты ведь спас меня, но даже не знаешь отчего. Я расскажу, - девушка усмехнулась, глядя в костер, - это не должно быть тайной для моего der Erlöser. Ты уже знаешь, что я рода Танадриель, по матери? Так вот, я не единственный ребенок Ма’енны, ушедший из клана. У меня был брат – Валеден, сильный маг, прекрасно контролировал себя, спокойный, унаследовал множество…хороших талантов от Шандры. Ему было девять, когда он ушел. Отец забрал его в крепость, служкой, но не отдал его в круг, он понимал, что это такое. Вот так Валеден рос среди Стражей и решился стать одним из них. Ему тогда исполнилось двадцать пять, а мне шестнадцать. Я родилась уже в крепости….так вот, Танадриель надеялась, что он вернется. И то что Валеден собрался стать Стражем ужасно расстроило ее планы. Она собиралась произвести над ним utherena, а он решил стать смертным и прожить лишь тридцать лет. Узнав об этом, Шандра…

Килони запнулась. Ей было трудно говорить, но Андерс терпеливо подождал, пока она продолжит.

- Шандра подослала к нему демона Гордыни. Проклятая старуха…Он искушал Валедена во снах, но мальчик никому не говорил об этом, думая, что справиться сам. Гордыня завладела им, объединившись с его душой и нам пришлось…убить его. Правда, сначала он боролся с демоном, прямо как ты, и я пыталась помочь ему. Но это было безнадежно. Мама говорила мне, что лишь не многие могут долго сопротивляться искушению, и лишь тогда когда демон слишком отличается характером от владельца тела. Эти немногие, те кто способны – в основном Стражи. Говорят, отчасти тому виной Скверна, она делает Стражей устойчивее других людей. Поэтому после смерти Валедена я стала Стражницей. И ненавидела Шандру до сегодняшнего дня, а теперь мне… жаль ее. Она потеряла себя, запуталась. Я не хочу также слиться с чужим сознанием.

Оба мага замолчали. Андерс переваривал историю, которую с явным трудом излагала Килони. Рана была совсем свежая, девушке не было даже тридцати, она действительно была юна.

После некоторых раздумий мужчина произнес:

- Знаешь, мы со Справедливостью не слились сознаниями. Возможно, мы действительно слишком разные. Вот уже десять лет как мы еще ощущаем себя отдельными личностями, хотя и не так четко, как раньше.

- Ты сильный, - Килони взглянула на мага и, проморгавший от слез, с силой сжала его руку, которая все еще была рядом с ее ладонью.

- Я просто мало похож на праведного, - усмехнулся маг, стараясь отогнать от себя всяческие ненужные мысли. Килони внимательно вглядывалась в него. Глаза, эти удивительные глаза…

- Пора спать, - внезапно переменилась Даралл, отпуская его руку и встала, - ну или делать вид, что спишь. Завтра я…навещу Шандру. А сейчас уже поздно.

Она ушла ровной целеустремленной походкой, как всегда и даже не обернулась, а Андерс глядел ей вслед и думал, что если бы Справедливость слился с ее душой, то они оба давно бы уже перестали различать грани своих личностей. Слишком они были похожи.

Дух украдким шепотом согласился с магом. В голове Андерса внезапно всплыло воспоминание последнего разговора с Сильвией…

…женщина взмахнула гривой иссиня черных волос, чтоб они не застилали ей глаза, когда она шнуровала свой сапог.

- На этом шнуровка постоянно расходиться. Орлейской работы, никакого от них проку.

- Симпатичные, - усмехнулся Андерс, кивая на золоченый носок обуви. Сильвиа фыркнула, щуря густо насурьмлённые изумруды своих глаз.

- Только не говори, что ты тоже хочешь их стащить. На днях встретила пару старых знакомых, которые буквально обезумели от моих обновок, - женщина растянула пухлые алые губы в улыбке, преображая черные татуировки на щеках на манер хищного оскала.

- Им невдомек, что все это прикрытие. Нат говорит, что раз уж мы затеяли переворот с верхов, нужно выглядеть, как подобает. Не знаю, если б не этот зануда, заявилась бы во дворец в волчьих шкурах, как по-твоему?

- Мне кажется, ты и в них могла бы выглядеть «как подобает», что бы это не значило, - нагло подлизался мужчина. Он меланхолично отхлебнул из кружки эля, под укоризненным взглядом своего старого Командора. Сильвиа закончила с обувью и присела на край скамейки, напротив него.

- И кто это сказал, Андерс или Справедливость? Просто хочется узнать, можешь ли ты все еще бессовестно врать, как прежде.

- Могу, - напряженно ответил маг, потупляя глаза. Пить внезапно расхотелось, да и раньше выпивка не казалась особенно приятной, и он поддаваясь внезапному желанию встал из-за стола.

- Я пришел к тебе за советом, Командор, - он по старой дружбе звал ее так, но сейчас его голос вдруг сделался совсем не дружелюбным, - и все чем ты можешь мне помочь – это вспомнить былые деньки и помахать ножичком над пальцами? Ты же знаешь, что я обо всем этом думаю.

Сильвиа поглядела на мужчину с прежней укоризной и похлопала по столу.

- За выпивку заплачено, запальчивый ты мой. Если тебя теперь так трясет от меня, можешь пить один.

Секунду Андерс размышлял, затем понял что обидел Амелл. Опять. Он уже не раз срывался, за последнюю неделю. Медленно опустившись на старое место маг накрыл лицо руками и вздохнул.

- Прости… но я больше так не могу. Мы оба устали от всего этого.

- Тогда, что я могу вам предложить? Хочешь я убью твое тело здесь и сейчас, безболезненно? – она всегда шутила о смерти, с той же любовной улыбкой с какой говорила о Натаниеле, - Нет… это будет слишком глупо и расточительно. С тебя как зачинщика восстания большой должок. Ты не вправе умереть просто так. Тогда… почему бы тебе не умереть благородно, на благо Тедаса?

- Что так? – недоверчиво поинтересовался Андерс, отнимая руки от лица. Сильвиа смотрела на него со смешанными чувствами, в которых можно было разглядеть и гордость и жалость.

- Ты ведь Страж, милый, сам подумай. Отсюда ты можешь…добраться до Вейсхаупта, да. Это то самое место, чтоб ты смог искупить долги. Чтобы вы оба смогли.

Магесса помолчала немного, а затем вдруг спросила:

- Слушай, как вы все еще различаете друг друга? Я помню Ульдреда, который буквально слился с демоном, и Винн…она ведь под конец жизни уже не различала, чью магию использует. А ты уже почти десять лет видишь грань…

- Это трудно объяснить. Мы соединились, но мы слишком различаемся…мыслим по разному, - в очередной раз вздохнул маг. Стражница подумав, взяла его за руку и крепко переплела свои пальцы с его. В глазах ее стояло сожаление.

- Мне жаль, что я не смогла предотвратить вашей…затеи. Я ведь не думала, что после моего ухода…

- Все в порядке, Командор. Ты и так мне помогла, столько раз, - маг грустно улыбнулся и разъединил руки. Он уходил, с почти твердой уверенностью, что больше никогда не увидит в глазах Сильвии ничего, что могло бы заставить его ненавидеть себя.

@темы: ООС, АУ, Dragon Age, записки сумасшедшего