Не окончен пока, предполагаю еще частей 4-6. Жду оценки, пожеланий, проклятий и табу. если скажете "гавно" не обижусь - удалю.4 части фика Стэн/ф! КусландЧасть 1. Женщина.
Я наблюдал. Сопоставлял. Записывал и делал наброски.
Эти кабетари отличались от других. Возможно, виной тому была их кровь, их кошмары, их сила, их ярый аппетит. Возможно. Я не мог их понять, хотел и не мог, несмотря на то, что мне не нужно было. Мой долг был – найти Асала и понять, что такое Мор, а не почему этот безумный мир существует. Базалит-ан. Упорство и глупость, страх и бесцелие в словах, намереньях воина сначала повергали меня в задумчивое удивление. Прошло меньше двух солнц, и я просто отогнал свое любопытство. Оно было неуместно, а сам ашад – неинтересен.
Женщина, которой я был обязан жизнью и свободой, которой я пообещал помочь в войне. Серая Стражница, решившая познакомить меня с Мором. Она была интересна. Не ехидная саирабаз, скрывающая свои боль и одиночество в злословии. И не огневолосая безумная имекари, чудом попавшая к тамассран. Нет, та женщина почти не говорила, и в ней не было ни магии, ни сумасшествия… ничего не было, как мне виделось на первый взгляд. У нее была наружность юной женщины, сила женщины, а еще воитель постоянно пытался показать ей свое туманное желание разделить с ней ложе, и я позволил себе предположить, что она действительно женщина. Соответственно, я не понимал, как эта барса могла идти впереди всех, могла командовать воином. Она занимала чужое место.
- Ты – женщина, - сказал я ей однажды.
Басра кивнула. Ее обращение сразу показалось мне оскорбительным – она объяснялась жестами, как будто думала, что слов я не пойму. Но я знал пустой язык кабетари, а женщина не должна была быть умнее.
- Это не правильно, - продолжил я свою мысль.
Басра молча пожала плечами. На ней были латы. Они мозолили мне глаза.
Я подождал с минуту. Но мне быстро стало казаться, что она либо просто не способна понять меня, в силу тупости, либо не умеет, а может и брезгует говорить. Так или иначе, я отвернулся к костру. На нем, даже в этом хаотичном мире, отдыхал взгляд.
- Ты думаешь? – раздался ее тихий голос за моей спиной. Я не впервые слышал его, но снова посчитал его диким для молодой здоровой женщины – зачем шептать, если она способна говорить нормально? Не скрою, я не знал значения ферелденского слова «горечь». Оно было для меня пустым звуком довольно долго.
- Да, - ответил я на глупый вопрос басры. Ее сомнение в моих умственных способностях подогрело во мне презрение и задело воинскую честь.
- Я, имею ввиду, ты думаешь, я - женщина? – теперь свою мысль развивала она. Странно, но то, как она повернула разговор, то с каким спокойствием пропустила мое недовольство – хотя может, она не замечала его, как и все кабетари – меня заинтересовало. Философия моей веры ей вряд ли была знакома, однако ход ее мыслей был нетипичен для этого племени.
- А зачем воину женская внешность? – я, откровенно говоря, захотел проверить, как быстро она запутается в моих рассуждениях. Любопытство всегда было моей слабостью. Большинство кабетари впадали в ступор от них или пытались меня переубедить, пока их бледная тонкая кожа не начинала гореть.
Но эта женщина ответила просто:
- Шпион-диверсант, тоже воин, но гораздо незаметнее для врага, если выглядит слабым. А женщины слабы, и все это знают. От них не ожидают… агрессии. Неожиданность - это тоже оружие.
Я помолчал. Я точно знал, что в ее устах – это только предположение. Можете думать, что это бахвальство или чутье, но… Меня учили смотреть в самую суть. Басра не была шпионом, это я точно знал. И поначалу даже разозлился.
Она все еще была за моей спиной, не двигалась. Обернувшись, я застал ее за разглядыванием неба. Белые крупинки света отражались в расширенных зрачках. Ладно…глазеть – женское занятие, но рассуждать… она была интересна. И злиться, перед тем как узнать, что с ней не так, было неумно.
- Нет, - я подумал, «по крайней мере, она не может сочетать в себе две роли, хотя в рассуждениях есть некий смысл». И почти сразу же вспомнил ее первый вопрос, - ты либо женщина, претворяющаяся воином, либо воин, который пытается притвориться женщиной.
Я впервые видел, как басра улыбается – медленно, словно у нее не лицо, а тугая жесткая ткань, или не вываренная кожа, и ей даже больно растягивать губы. «Это неправильно, желторотые юнцы так не улыбаются» решил я. Но когда у нее получилось, и у краев глаз собрались морщинки, преображая тяжелый взгляд, мне показалось, на секунду, что я в чем-то лгу себе, а она – жила давно до меня и знает все.
- Честно говоря, Стэн, я бы была счастлива быть чем-то одним, - она еще раз кивнула мне, ушла.
Я не понял, что ей мешало.
Часть 2. Звания.
Прошло несколько лун. Я шел за басрой, хотя не считал это правильным. Но меня крепко держало слово данное ей, мысли об Асала, необходимость понять суть Мора. Способность этой женщины сражаться уже не ставилась мной под сомнение – как бы ей не было тяжело, а я уверен, женские руки не созданы для управления сильверитовыми мечами – она всегда молча шла в бой и выходила из него победителем. Конечно, были раны и шрамы. Но куда меньше, чем я предположил сначала.
Вскоре я узнал, что язык жестов для нее – не способ глумиться над окружающими, а избавление. Она действительно отличалась от остальных кабетари, которые языком способны мести улицы. Она мало говорила не от чувства собственного превосходства, а просто потому, что не видела нужды в лишних разговорах. Даже у кунари не все женщины обладают таким полезным свойством.
Эта базалит-ан меньше доставляла мне неудобство, нежели излишне певучая рыжая жрица, или ашад, старательно теряющий достоинство при каждом удобном случае, или язвительная «ведьма» - это резкое слово было создано для саирабаз. Басра не вынуждала меня чувствовать беспокойство и отвечать на назойливые вопросы о моем мире. Ночью я мог часами спокойно дежурить рядом с ней и не замечать ее присутствия, не отвлекаться на пустяки. Это было почти приятно. А если меня вдруг одолевало тягучее чувство тоски по родине, и я… ненадолго… предавался воспоминаниям о терпком, сухом, жарком и прекрасном Пар-Волене, красных птицах парящих в лазоревом небе и щекочущем ноздри запахе океана… Серая Стражница, порождение этого пасмурного мира, сносно вела дозор и без моего присмотра.
Она двигалась к озеру, рядом с которым сложил головы мой отряд и исчез Асала. Я подумывал о том, чтобы оговорить с ней и чуть скорректировать путь… но не ради Асала, нет. Это была лишь моя проблема. Просто она тратила время зря – сначала пошла в город за умирающим стариком, потом, оставив за своей спиной взбесившегося бас, двинулась в Башню, наполненную этими опасными существами, и все это должно было каким-то тайным для меня образом помочь ей выиграть войну. Ей. Войну. Эти слова долго не могли втиснуться в моем сознании в одно предложение.
Кроме того… воин звал басру «Сара». Саирабаз и тамассран – «Саралинн». Я не знал этих званий, также как и звания тех троих, но они интересовали меня куда меньше. Мне нравилось, как звучит «Сара», это слово было привычно моему языку, удобно для произношения, хотя и не понятно. Саралинн тяжелилось скользким, неприятным окончанием. Но я хотел знать оба значения.
И я спросил.
Она сидела вдали от костра, маленькая и мягкая без лат. Редко удавалось видеть ее такой. Размеренно она гладила своего пса – гордое, красивое животное, не обремененное сомнениями относительно своего места в мире. Рядом с хозяином, до самого конца. Взгляд собаки был мудр и ясен, он, так же как и я, понимал, что женщина слаба и нуждается в защите.
Она молчала, выжидающе глядя на меня. Длинная тень протянулась от моих ног по мятой траве, делая женщину и мабари серыми и невыразительными. «Весь их мир серый и невыразительный и они часть его», подумал я. А еще подумал… зарисовать их.
- Что значит «Сара»?
Я ожидал ответа вроде «это мое имя». Кабетари много значения предают бессмысленным звукам.
Она молчала долго и потом сказала:
- Посиди со мной. Никогда раньше не думала над этим.
Сначала на меня накатило раздражение, я хотел получить прямой ответ в конкретный момент. Но потом… я рассудил, что пять минут ничего не решат, а если она будет думать дольше, это не заслуживает моего внимания.
Опустившись на траву, я сложил руки на рукояти своего нового, громоздкого, неумело сработанного меча, неизбежно необходимого. Пес смотрел на меня, чуть прищурив карие глазки, шумно вдыхая незнакомый запах. Думаю, если б не рука басры на его шее, он бы бросился на меня. Я нутром ощущал его воинственный настрой и одобрительно улыбнулся. Басра не заметила.
- Насколько я помню, Сара значит «друг» на ферелденском. На тевинтерском «владычица». На антиванском «принцесса»…Но все Сары разные, - она усмехнулась краешками губ, - Наверное, мое «Сара» означает «друг-Страж, неизбежно должный созвать армию» или «враг лжи и скверны»… моя задача в том, чтобы собрать воедино разрозненные части страны и сохранить мир. А имя обретает значение твоего пути, когда ты ему следуешь.
Она задумалась, склонив голову чуть на бок. Моя тень больше не прятала ни ее блестящих глаз, ни ровный тон лица. Она была темнее, чем многие ее соплеменники, хотя в сравнении с кунари все равно оставалась бледной…но в сочетании с выцветшими волосами цвета сегеронского прибрежного песка, ее обветренное лицо было привычней моему глазу, в сравнении с белесыми портретами ее спутников.
Я осознал, что сопоставляю ее с последней виденной мною кунарийкой. Басра была похожа на изнеженное дитя, рядом с этим образом из моей памяти.
- Друг-Страж, - повторил я не уверенный в том, что это можно считать за звание, - а «Саралинн»?
- Это значит то же самое, только с большим пафосом, - вздохнула басра и, поддаваясь сиюминутному порыву стала рассказывать своим тихим голосом, - мои родители были любителями пафоса, Орлея, Тевинтера…прочей иностранной чепухи. Они безотчетно любили короля и погибли из-за жадности и жестокости врагов этого самого короля. Ты знаешь, те самые предатели страны – тейрн Логейн, эрл Хоу, против которых мы боремся. В то время, когда Орда и Архидемон рыщет по стране, эти жалкие людишки дерутся за власть и умирают невинные люди, которые могли бы послужить в борьбе с Мором. Это так бесплодно, что почти смешно и я… прости, не думаю, что это так уж потребно, говорить о том, что нужно делать.
Я был уверен, что если б она не прервала сама себя, я бы не остановил поток ее мыслей, хотя понимал не все. Мне откровенно стало не по себе от осознания этого факта и я встал.
Сара встала вместе со мной.
- Это все что ты хотел спросить? Мне казалось, что в последнее время тебя что-то беспокоит, Стэн.
- Нет. Не все.
Ни я один молчал и наблюдал все это время. Эта женщина была проницательна. Смешная мысль пришла мне на ум – будь на моем месте мягкотелый кабетари, он бы задрожал под взглядом Сары.
- Этот меч вызывает у меня отвращение, - прямо сказал я, указав на дрянной кусок металла у себя на поясе. Она усмехнулась, упираясь руками в бока.
- Я тоже от него не в восторге. У тебя ведь раньше был свой меч?
- Был, - это было демонически тяжело, но я чувствовал, что необходимо было сказать ей. Ранее я не думал, что смогу вообще говорить о чем-то с кабетари, но теперь это было почти экспериментом, - я потерял его здесь.
- Еще до нашей встречи. Значит тогда, когда ты дрался под Каленхадом. Или уже в Лотеринге?
- Не знаю, - эти названия ничего для меня не значили, - я потерял Асала и вряд ли найду.
Она смотрела на меня не так, как все. Без страха. Без неприязни. Без жалости. Без издевки. Даже во взгляде этой странной женщины было отличие от кабетари. У меня заныли зубы и захотелось уйти, или нагрубить ей, доказать, что она похожа на всех остальных:
- Я убил фермерскую семью , потому как они только сказали мне, что Асала нет.
Сара кивнула, взгляд ее остался прежним.
- А что значит «Стэн»? – задумчиво спросила она, следуя своему течению мыслей.
- Командир пехоты.
- А «Асала»?
- Душа.
- Что ж, я помогу вернуть тебе душу, командир пехоты, - сказала она без тени улыбки.
- Это не твоя забота, - ответил я, отлично понимая, что мог бы вообще не упоминать об этом.
- Ты думаешь? – она подняла взгляд к небу и повела плечами, хрупкими, как крылья красных птиц, - если «друг» поможет тебе, ты не сочтешь это за оскорбление. Стэн.
- Страж.
Я ушел с чувством, будто что-то оставил возле нее.
Часть 3. Берег Сегерона.
Маги…ведьмаки, волшебники, колдуны… вашедан! Все они одинаковые опасные твари. Мне было тревожно находиться рядом с одной только «ведьмой Коркари», а потом в окружении Сары появился еще один маг. Старая саирабаз, возможно, добросердечная, но такая же непредсказуемая, как и все. Людям без жезла управления, разум которых могут захватить демоны в любую секунду, доверять нельзя. А Сара не просто доверилась им, она заручилась их поддержкой в борьбе с Мором. Подобная близорукость меня беспокоила.
И я скептически смотрел на несколько десятков бас саирабаз, не мог понять, как эти хлипкие существа способны помочь. Саирабаз из Пар-Волена, Сегерона – были бы настоящими помошниками, неспособными предать Кун, не подверженные сомнениям! А что могла сделать эта кучка белокожих хлюпиков, не могущих контролировать их жалкие эмоции?.. Я был зол от этих мыслей, и старался не думать о мараас бас вообще.
Тем не менее, Сара доверилась магам, и, опять же, из-за их не компетенции мы направились в морозные горы, еще дальше от проклятой цели, чем были – саирабаз, на которых рассчитывала басра, не смогли ничего сделать с умирающим стариком. Они предложили поискать останки некой мертвой женщины, спрятанной в демоновой дали.
Я видел, как темнеет Сарино лицо, чувствовал ее негодование, соразмерное моему, и понимал, что она также не видит нужды в этих заморочках, но не знает, что еще можно сделать. Были ли у меня предложения? Они были всегда, но раз уж я признал за ней лидера…
Нет, конечно, не буду врать, ничего я за ней так и не признал. Иначе не смел бы приставать с критикой. Хотя может мне просто было по душе говорить с ней, о чем бы то ни было. В Ферелдене кунари мало что может найти себе по душе…
- Мы удаляемся от врага, Страж, хотя должны идти к нему, - возможно, где-то в глубине души я хотел ее разозлить этой очевидностью. Наверное, от того, что не доводилось видеть, как она злиться.
Сара резко выпрямилась, и оторвалась от своего сапога, с которого счищала снег. Она слегка нахмурила белесые брови и задрала голову, чтоб посмотреть мне в лицо. Я всегда находил забавным рост кабетари.
- Насколько я вижу, тебе это не нравиться, - спокойно промолвила она. Сама проницательность. Дунул холодный ветер и подволоски, выбившиеся из ее косы, зазмеились по смуглому лбу.
- Да.
- Есть предложения, по поводу того, как решить поставленную проблему быстрее? – она отвернулась и, прищурившись, вгляделась в горизонт. За скалистым перевалом, на фоне серого неба можно было видеть далекие, тонкие струйки дыма, взвивавшиеся ввысь. Мне не нравился этот пейзаж, скупой, холодный и мрачный в красках…но я нутром чувствовал, что мы движемся именно туда.
- Да! – я произнёс это немного громче обычного. Эхо повторило, несколько раз, усердно подражая моему голосу. Сара хмыкнула:
- И ты хочешь их высказать, тем самым показав, что я глупа и беспомощна? – она не была ехидна, она почти утверждала. Разговор обернулся против меня быстрее, чем я рассчитывал. И мне снова было не по себе… ведь так просто признать, что она идиотка, ничего не смыслящая в военном деле, простая женщина! Но я не мог.
Я это понял, хотя не смог обосновать.
- Нет, - ворчливо ответил я. В глазах моей собеседницы отразилось недоумение.
- Зачем ты тогда делаешь это? – так же ворчливо поинтересовалась Сара, - Мне хватает Морриган с ее ядовитыми намеками. Если тебе есть, что сказать и что доказать – пожалуйста. Но если ты намерен и дальше выполнять наше соглашение…
- Намерен, Страж.
- Тогда доверься уже мне, Стэн, - устало сказала женщина, снова взглянув на меня. В покрасневших глазах мелькнуло что-то, чему я до сих пор не могу найти названия, и она нехотя растянула жесткую ткань своего лица.
- Пойдем, я покажу тебе кое-что, - она схватила меня за руку и потянула за собой, уводя с обзорного пункта к замшелым скалам, там, где устроился наш лагерь. Слабая кабетари! Даже если б она приложила всю силу, какая у нее была, она бы не сдвинула меня с места, не разогнула бы пальца в моем кулаке…
Я просто поддался ей. Любопытство действительно всегда было моей слабостью.
Она остановилась у своего шатра и попросила подождать, юркнув в него. Тяжело вздохнув, я сложил руки на груди и стал ждать. Смотря по сторонам, заметил, что воин глядит на меня хмуро и подозрительно. А уж подобрать эквивалент в языке кабетари к его эмоциям было не сложно, и я покачал головой про себя его мнительности. Ревность. Хиссра. Талан эсаам Кун… здешние мужчины бестолковы, а этот особенно – он не понимал ни меня, ни моей веры, ни мотивов. И Сары, конечно же, он тоже не смог бы понять, даже если б захотел.
Эта базалит-ан была сложна для меня, естественно, что для воина она оставалась загадкой. Иметь какие-то виды на эту женщину, которая к тому же отказывалась быть женщиной, было с его стороны так же глупо, как раскидывать носки, чтобы потом их непременно потерять. Хотя в мире кабетари все было с ног на голову, и может здесь басалит-ан предпочитали ложиться под самого простого мужчину, который мог найтись… это было не мое дело.
- Стэн.
Повернувшись к Саре, я обнаружил, что вместо лица у нее квадратный холст в дубовой раме, который поднимался к моим глазам. Она протягивала мне…картину.
Берег Сегерона. Живое, яркое, сочное масло… переливающаяся в тусклом свете солнца глазурь, налетом лежащая на емком и фактурном изображении волн. Сапфировое небо, и циановая вода... Я практически почувствовал запах соли и красных водорослей, навалами уложенных умелым художником на бледно-золотой песок…
- Это…спасибо.
Я уверен, что мои пальцы не дрожали, когда я принял этот дар, или дрожали, но незаметно для слепых маленьких иноверцев. Я хотел спросить, откуда у нее это чудо, но язык мой отказался воспроизводить хлюпающие слова их языка, я смог только кивнуть в знак одобрения.
- Я нашла это. В Башне Магов. Все, что сохранилось у них из творчества Пропрониса после огненных демонов. Помню его картины – пара таких висела в родовом имении - они всегда заставляют верить. Я подумала о твоем альбоме с зарисовками местных «колоритных» видов… твое умение изображать даже серость изящно, заставило меня предположить, что тебе нравиться живопись, и ты оценишь это полотно, - вот что сказала Серая Стражница своим тихим голосом.
И вместо того, чтоб отблагодарить ее за то, что она подарила мне часть любимой родины, я недовольно спросил:
- Ты лазила в мой альбом?
- Я видела, как ты рисовал еще в Редклифе, - оскорбленно ответила Сара. Мы долго смотрели друг на друга с тайным подозрением, и она первая отвела взгляд.
- Сворачиваем лагерь, - сказала Сара, обратившись больше к карастену, чем ко мне. Я помню, что когда она скрывалась в своем шатре вновь, через открывшийся проход я увидел поблескивающие глаза «Дика» - «верного пса Стража», и щит из красной стали с гербом, приставленный к деревянной балке. Начищенный до блеска, он отдавал гордостью и болью.
Я не впервые задумался над особенностью характера базалит-ан и над ее судьбой.
Часть 4.Аташи.
Я оказался прав. И обычного удовлетворения от этого не испытывал… мы добрались до деревни, что скрывалась за перевалом и, я обнаружил, без интереса, что даже у кабетари есть тал-васготы, причем гораздо более опасные, нежели отступники от Кун. «Истинно серые» начинали поклоняться себе, а эти сумасшедшие избрали для поклонения Аташи.
Мне не часто доводилось видеть драконов на родине. Отряды, патрулирующие дальние хребты Пар-Волена встречались с древними исполинами все реже, и если видели – то несформированных имекари. Аташи, которому поклонялись здесь, был огромен и силен. Также как и слепая вера кабетари-тал-васготов в него, проводивших какую-то тайную параллель между хиссрой андрастианства и огнедышащей тварью. Я сделал несколько небрежных заметок по этому поводу, не слишком вдаваясь в пространные и бесполезные подробности. К Мору это не имело никакого отношения, как бы Сара не пыталась меня уверить в обратном.
Хотя…она и не пыталась. В отличие от воина, «Алистера» - чье звание значило «неудачливая тень женщины-Стража, решившей спасти страну». И он и «Лелиана» - «одержимое хиссрой дитя песен», и «Винн» - «мягкая саирабаз, поучающая всех вокруг» - все они считали нужным посвятить меня в перипетии их заблуждения, их веры в спасительное свойство истлевших костей.
Я предпочел молчать и слушать, как их осаждает «Морриган» - «остроязыкая ведьма, следящая по ночам». Ее неприятие андрастианства было единственной чертой, которую я не почитал за высшее зло.
Сара же, точно так же как и я, молчала на всевозможные провокации кабетари. В чем была причина? Я хотел знать, но не хотел спрашивать. Я искренне боялся разочароваться. Потому как молча она все же следовала пути, ведущему к бою с Аташи за чашку исаала первой-кабетари. И либо она делала это в знак искренней веры, либо просто следовала правилам от безысходности. И то и это казалось оскорбительным для достоинства базалит-ан.
Мысленный выбор между двух зол заставлял меня чувствовать беспричинное уныние, но спросить я не мог так же, как и оскорбить Сару неповиновением. Общество этой загадочной Стражницы мне было приятней неразрешенных вопросов, не относившихся к моему прямому долгу перед Кун.
Поэтому, когда она затрубила в рог, способный спровоцировать нападение Аташи, я был за ее спиной, держа в руках еще пока дрянной кабетари-меч, собираясь сражаться за…долг Кун? Асала? Честь? Или только Сару?
Я долго знал лишь о долге.
- Нехраа Бересаад, - прошептал я, глядя как могучее темное тело опускается на землю перед партией Сары, сотрясая землю. Из горла Аташи вырвался дикий животный рев, пробуждая во всех одинаковое чувство глубинного страха и инстинкт борьбы. Воин зарычал, подбадривая сам себя, сумасшедшая жрица стала петь, и ввысь взметнулись стрелы, молнии и лед двух саирабаз, наперерез пламени дракона.
Я крепко сжал перчатками рукоять своего оружия и бросился к врагу, вместе с мабари, базалит-ан и карастеном.
Изгибая бронированную шею, хлопая гигансткими крыльями так, что кабетари сносили порывы ветра, Аташи сопротивлялся. Вгрызаясь в лед и камень, которые магией сковывали его тело, он ревел, изрыгал пламя, уничтожая стрелы, отбивался ударами шипастого хвоста. Он, безусловно, чувствовал ненависть и презрение к маленьким существам, покусившимся на его покой, его величество… и чтобы отомстить за свое достоинство, он хотел стереть назойливых насекомых с лица земли, сражаясь как демон! Битва, достойная бойца Бересаада захватила меня! Она захватила все вокруг – горы, растения, древние руины, людей, и животных, и магов… казалось сам воздух пропитан жаждой крови и победы, азартом и благородством искусства рукопашного боя…
Наверное именно из-за этой красной пелены перед глазами, я проглядел тот момент, когда рычащая громадина поймала метровыми клыками щит базалит-ан. Смяв его, как глупую листовку, Аташи дернул голову вверх, собираясь стряхнуть с себя лед и камень, взлетев в недосягаемое для соперников воздушное пространство. И Сара должна была отпустить оружие, чтобы спасти жизнь…
На мгновенье мне показалось, что я видел себя в этом хрупком существе, отчаянно цепляющимся за рыцарский металл, будто в нем была вся его душа. Я видел себя, до последнего держащимся за Асала…
- Сара! – я отчетливо понял, что она погибнет, если не отпустит. Она не кунари, а дракон – не Порождение Тьмы. Ее раздавят могучие челюсти, и Мор затем раздавит Ферелден, оставленный без надежды. И никто, ни трусливый воин, ни безразличный великан с Севера, ни жрица, ни саирабаз не займет место этой странной женщины, в перевернутом вашедан мире!
- Саралинн, пусти же его! – с ужасом воскликнула Винн за моей спиной.
Никогда я не соображал так четко – Сара уже поднималась в воздух, вместе со своим щитом и головой Аташи, а я бросился к его брюху, пока чудовище отвлеклось на яростного маленького противника, царапающего мечом и сапогами его подбородок. Я прыгнул, поднимая меч. И с размаху вонзил, вложив в удар всю силу, в блестящую чешую, надеясь лишь на то, чтобы проклятая сталь не сломалась от моего напора и сопротивления драконьей кожи. Конечно же, мараас железка сломалась…но лишь когда вошла по рукоять, и я, повиснув на мече всем весом, потянул вниз, прочертив двухметровую рану на боку Аташи.
Дракон взвыл, раскрывая пасть, и резко взмахнул головой, так, что Сара по инерции взлетела вверх, подобно соломенной кукле. Я забыл дышать, забыл о когтистой лапе в непосредственной близи от себя, глядя как она летит, сверкая латами на солнце. Ее левая рука все еще сжимала покореженные останки щита.
Я чувствовал страх, гнев и гордость, когда она уцепилась на лету за кривой рог и ударила Аташи промеж глаз. Меч вошел лишь на половину, ибо не могла слабая базалит-ан приложить к удару столько же силы, сколько кунарийский мужчина…но и этого хватило, чтобы поразить крылатого гада.
Выгнув шею в предсмертной судороге, Аташи с силой распахнул крылья, замерев на мгновенье и плюнув в серое небо иссыхающей струей пламени… затем могучие перепончатые конечности опали, заставляя змеящееся тело в ужасающем своей красотой изгибе рухнуть наземь, чтоб больше никогда не подняться в полет.
- Где она? – мне было неожиданно смешно слышать в голосе ведьмы Коркари неприкрытый страх. Я очнулся лишь тогда, когда увидел, как она вместе с Винн бежит к тому месту, где упала драконья голова. Под странным углом между рогов ее торчал меч. Это зрелище, да еще и молитвенное пение перепуганной Лелианы, окончательно привело меня в чувство, и я двинулся за ведьмами, краем глаза замечая, как из под крыла пытается выбраться Алистер.
Обнаружить Сару нам помог ее пес. Дик звонко лаял, прыгая вокруг скрючившейся женщины, после падения Аташи укатившейся в низину, заполненную горячей, желтоватой от серы, водой. Она лежала уткнувшись в свои колени, лицом к земле – спиной к солнцу. Развороченный шлем валялся рядом. Песочная коса Сары сократилась на половину, если не больше и превратилась в нечто рваное, измазанное серой и кровью.
Саирабаз и жрица безуспешно пытались поднять и перевернуть закованную в латы соплеменницу. Когда я подошел, они благоразумно расступились, понимая, что у меня это выйдет лучше.
Я взял ее поперек туловища. Затем долго выдерживал взгляд рычащего, взволнованного мабари, который, в конце концов, позволил мне силой разжать комок, в который превратилась Сара. Не смотря на то, что делал я это спокойно и уверенно, внутри меня терзал Аташи пострашнее того, какой только что пал – страх. Страх узнать – эсаам ката. Но в этом был мой долг и я исполнил его.
Доспехи Сары кое-где были сломаны, сжаты, и я предполагал, в тех местах ее хрупкие кости могли сломаться. Однако кираса не была прогнута и не сдавила грудную клетку. Обе руки базалит-ан сложила на сердце, и держала в них, кто бы мог подумать, свой красный щит, превращенный в металлолом. Я намеренно долго не смотрел в ее лицо, ожидая знака от саирабаз, что следили за моими действиями. Но они молчали, жрица пела молитвы своему богу, а мабари скулил и мне становилось все тяжелее от этой тайны.
- Сара! Ну, слава Создателю! – воин, наконец выбравшийся из-под крыла, поспешил к нам, разрядив обстановку. Засмеялась Лелиана, выдохнули одна за другой ведьмы – они, так же как, и я боялись смотреть Саре в лицо. Только Алистер был менее всех нас обременен сложными раздумьями, и я впервые был рад этому.
Посмотрев на белобрысую голову, покоящуюся на сгибе моего локтя, первым делом я отметил косую страшную рану, которая как раз и обагрила ее волосы. Она начиналась у левой брови и кончалась на темени. Глубокая. Было видно кость. Оторвав от нее взгляд, я наткнулся на зажмуренные глаза и прерывисто пыхтящий нос под слоем свернувшейся крови. В тех местах, где лицо не покрывала бурая корка кожа была белее снега, и мышцы под ней сокращались, заставляя ее то хмуриться, то улыбаться одними губами, то снова хмуриться от боли.
- Страж, - позвал я. Она, быстро моргая, с трудом посмотрела на меня, пытаясь сфокусироваться. Затем мгновенно перевела взгляд на свои руки, и, при виде изувеченного щита, ее лицо исказилось горькой гримасой, отнюдь не из-за саднящих шрамов.
Никогда еще так сильно я не хотел узнать что либо. Что связывало ее с этим щитом?
- Сара… - Винн склонилась над женщиной, садясь рядом со мной на колени. Я с трудом воздержался от того, чтоб отбросить старуху в сторону и зарычать, как сидящий напротив Дик.
- Ты чудом выжила! – сказал Алистер, улыбаясь, глядя на базалит-ан. Ответная ненависть в ее глазах была ясна для меня, как озерная вода, но ратник даже не заметил. Свет магии накрыл рану Сары, но я продолжал держать ее, хотя и чувствовал неприязнь к заклинанию саирабаз. Не берусь судить о Винн, но в отличие от остальных, я понимал, что если сейчас кто-то захочет проверить ее руки на предмет ранений, и попробует отобрать щит – он погибнет страшной смертью.
Не удалю и буду фапать на него одна, даже если вы все дружно блеванете! Уиии...В плане еще 4 части. Джокер - сборный образ всех существующих, Харли - пока тут еще нет, но она вполне в своем репертуаре. (примерно) 1 часть, Джокер/Харли ибо ни одна сволочь не пишет мне порядочный фик
***
На обшарпанном полу, в луже высохшей крови, в бесконечно комичной и, так скажем, последней позе, лежала кукла. Пустая фарфоровая кукла, с нарисованной улыбкой, и развеселым костюмом арлекина. Руки и ноги ее были изогнуты под неестественным углом, в местах сочленений бурыми пятнами запеклась кровь, кисти и ступни были раздавлены, распухли, как перчатки и клоунские чеботы. В пяти метрах справа лежала измазанная чьими-то мозгами раздвижная кувалда.
Джокер беззаботно оглядываясь по сторонам, в поисках каких-нибудь еще трупов на заброшенном складе, ткнул куклу носком ботинка. Обувь стукнулась об уже окоченевшее тело. Брезгливо фыркнув, клоун раздраженно произнес:
- Ну и какого черта, Харли?
Труп ему, естественно, не ответил. За спиной Джокера, перекрывая слабый вой полицейских сирен, после некоторых копошений раздался дрожащий голос одного из головорезов:
- Там же Бэтмен, Босс… может мы…
Резко вытянув руку, Джокер не оборачиваясь выстрелил неудачнику прямо в испуганно раскрывшийся для крика рот. Пока тот, с бульканьем, падал на пол, больной клоун, облизнув губы, обратился к оставшейся пятерке его товарищей:
- Кого еще тут мама не учила, что перебивать невежливо? – кривляясь, произнес измазанный гримом преступник и резко заорал, - все вон отсюда, ищите машину, идиоты, не видите – шоферка преждевременно приставилась! Вон, вон!
Он хлопнул в ладоши, и тут же, подняв автомат, стал палить без разбора, истратив на пустое пространство пол обоймы. Шайка уже растворилась в темноте коридоров склада, стремясь выполнить поручение босса как можно быстрее. Сирены были близко.
- Бэтмен… - скорчил тошнотворную рожу Джокер, с параноидальным блеском в глазах оглядываясь снова. Затем, убедившись, что летучая мышь не затаилась в мрачном углу, клоун вернулся взглядом к мертвой кукле на полу.
- Харли-крошка, ну и шуточки… - жалобливо протянул психопат, присобирая штанины брюк и садясь на корточки. Труп промолчал. Джокер злобно зарычал, уже желая укорить дурочку за то, что она совершенно не способна вести диалог, но затем фыркнул и радостно расхохотался. Совершенно диким смехом.
Он хохотал почти с минуту, держась за бока, то переставая, то при взгляде на предсмертную улыбку куклы снова начиная. Поверх грима выступили слезы и психопат, нервически досмеиваясь, смахнул их, замарав белилами перчатки.
Внезапно став серьезным, Джокер строго произнес:
- Ну вот, детка, а ведь при жизни не отличалась чувством юмора. Умеешь же, когда захочешь.
Кукла все еще безмолвно улыбалась и это, совершенно внезапно, подействовало на душевнобольного мужчину странно – он сдвинул брови, и растянул губы так, что стал похож на пьеро и эта гримаса боли, хоть и держалась на лице куда меньше безумной улыбки, что-то сделала с ним.
- Вот же дура…как ты умудрилась сдохнуть в такой неподходящий момент? Как эти олухи вывезут меня отсюда, там вокруг пруд пруди копов, эти вшивые собаки тащились за нами от самого центра! Кто, скажи-ка мне, детка, превратит самодовольную рожу Гордона в задницу, пока я линяю, и кто сядет за меня в Аркхем? А кто уложит меня спать? – псих издевательски растягивал конечные слова предложений, будто у него были какие-то проблемы с контролем за лицевыми мышцами.
Он привык, что Харли постоянно выбирается из любой подлянки, предоставленной им самим, или Бэтменом, или…остальными маньяками Готема, он даже стал получать извращенное удовольствие от ее страданий, которые девчонка всякий раз терпела. Безотказная, преданная глупышка – она могла лечь под него в разгар перестрелки, и могла прыгнуть с небоскреба, если того требовал «ее пирожок»…Джокер передернул плечами.
И в следующую секунду клоун уже смотрел на изуродованное тело с ненавистью… При жизни крошка-Харли была настолько поглощена им, что вызывала отвращение и некую извращенную зависть, где-то в глубине ненормального сознания маньяка. Теперь ее обезображенные останки вместе с брезгливостью пробуждали внутри Джокера чувство победы над сентиментальностью и смазливостью мира. Мордашка погибла, а он, моральный урод с изувеченным лицом, жив-здоров и хихикал над ее трупом…
Но он, откровенно говоря, не ожидал, что рано или поздно кукла сломается. Что она вообще способна так его разочаровать… Это ведь было бы так скучно, это бы уничтожило всякое веселье. Возможно, сама смерть назойливой малышки и была бы забавной, но ее последствия убили бы всю соль шутки… И ведь не он же ее укокошил!..
Пару раз Джокер безумно улыбнулся, думая об этом, но мертвая клоунесса никак не отреагировала. Это было неправильно. И маньяк снова изменил настроение – он зло схватил ее за щеки и сдавил, так, будто хотел свести улыбающиеся губы в трубочку. Но это было безуспешно – он лишь проскользил пальцами в перчатках по размалеванному лицу и испачкал руки еще больше.
- Харли, чтоб тебя! – обиженно захныкал клоун. Ему взбрело в голову достать нож и погрозить наглой девке, но когда он уже стал шарить в рукаве, до него наконец-таки дошла вся бесполезность этой поучительной беседы. Крошка Харли Квинн никогда больше не усвоит ни одного жестокого урока, не забьётся в угол, зализывая раны, и не попросит еще.
- И кто… - угрожающе начал Джокер, обращаясь в темноту. Взгляд его коснулся излюбленной кувалды погибшей, и очередная судорога «печального клоуна» прошлась по его лицу. Он с отвращением и осторожностью одновременно нагнулся к мертвой, разглядывая ее череп на предмет пробоин. Трогать он теперь брезговал. Его ничуть не огорчало, что безупречное тело девушки испорчено, теперь оно даже отдаленно не навевало мыслей о безупречном…и вызывало только отстраненный, немного злорадный интерес.
Шапка арлекина сидела безупречно и если только мозги у Харли не способны были вытекать самопроизвольно, это были чьи-то еще кусочки мертвечины.
- Крошка… - наверное, в первый и последний раз на лице клоуна отразилось умиление. Оно держалось всего пару секунд, пока псих снова не ощутил неприязнь к холодной и вечной теперь усмешке на личике куклы. Но пары секунд было даже много, чтобы показать, что Джокер все же был расстроен смертью глупышки Харли. Разочарован. Разозлен. Взбешен!
Клоун вскочил, переступая через труп, двинулся к кувалде. Во всем этом было что-то неправильное! Ему до свирбения в печонках хотелось знать, какой самоубийца покусился на его собственность, его глупую, безумную и кровожадную игрушку! Схватив оружие Квинн, Джокер придирчиво осмотрел, так, будто хотел увидеть где-нибудь кусок черного плаща, или застрявшее острое ухо… Ничего.
- Аааа… - от очередной неудачи клоун зарычал, пытаясь согнуть железную молотилку в бараний рог. Но вместо этого, он лишь заставил сработать механизм внутри оружия и один из шипов, предназначенных как раз для таких вот лже-владельцев шлеп-кувалды Харли, вонзился ему в ладонь.
- АААА! Дура проклятая… - заверещал Джокер, бросая железяку на пол. Кукла на полу безмолвно стерпела и это.
Клоун как будто сильнее услышал вой сирен, и предупреждающие крики из рации снаружи. Он поморщился и еще раз бросил скептический взгляд на погибшую девушку. Как будто это заставило бы ее обольстительно подняться, отряхнуться и заявить тоненьким голоском «я просто пошутила, мистер Джей! Как вам фокус?». Но она, конечно, не поднялась.
Когда в коридорах послышался торопливый топот ног его шайки, Джокер каким-то образом снова оказался на корточках возле трупа. Он пытливо сверлил его взглядом, пытаясь увидеть хотя бы намек на шутку, ну или на то, кто же убил глупую малявку. Он не мог вот так это оставить…ну, в смысле, разве это не задевало его эго, его репутацию – какой-то неизвестный хам укокошил его девку, а Джокер, Принц Преступного Мира, оставит его живым, здоровым, со всеми конечностями?
- Э-э…мы…возьмем ее с собой?…у нас есть лопаты! – подал голос очередной неудачник. Рожа Джокера перекосилась от глубокого отвращения к тупости этого будущего трупа:
- Не-е-ет!! – он все-таки выудил из рукава нож и легким движением раскроил череп провинившегося бандита. Он хлопнулся на пол, остальные благоговейно молчали. Джокер заворчал себе под нос что-то вроде «уже скучаю» и членораздельно прошипел:
- Подорвите здесь все к чертовой бабушке, болваны. Так чтоб был большой феерверк, - он с кривой ухмылкой облизнулся, глядя на Харли. Она бы визжала от восторга – девчонка любила феерверки. Бандиты стали суетиться, доставать бензин и бомбы, а клоун уже собрался дернуть, без оглядки, без сожаления и радости как таковой. Он занес ногу, чтоб идти…
И тут что-то заставило Джокера остановиться, развернувшись на каблуке. Все было неправильно, от начала до конца и он знал это. Его не обдуришь, нет…нет… Поддаваясь интуитивному порыву, он прыжком оказался рядом с мертвой куклой и с криком «не верю-ю!!» схватил за уши ее шапку, рванул от себя, разрывая ткань по швам о закоченевший подбородок.
Цветастая тряпка упала в сторону и девушка осталась в одной маске. Джокер оскалился, увидев характерную пробоину в черепе, и тут же поперхнулся – волосы. Темно-пшеничные волосы, вместо бледно-золотых.
Он знал! Он знал!
- А-хах! А-ха-ха-хах-ах-ахаа… - истерически взвизгнул клоун, хлопая в ладоши.
- Босс?
- Заткнитесь! – рявкнул маньяк, каким-то образом сумев прервать свой гомерический хохот на секунду, сделав жуткое лицо. Затем он отсмеялся всласть, хотя его уже было плохо слышно из-за назойливого воя полицейских сирен и пафосного голоса комиссара Гордона. Шайка Джокера топталась на месте вокруг ненормального босса и когда тот, наконец, разогнулся, парни облегченно вздохнули – они уже думали, что он окончательно свихнулся.
- Фокус…фокус! А, неумёха, - с пристрастием прохихикал Джокер и с размаху пнул гадкую подделку. Его-то кукла была жива, и куда хитрее, чем он мог предположить. Но не хитрее его, конечно. Да, она иногда пыталась грозить ему, что уйдет, хотя это было смехотворно. Не понятно, как она вообще решилась! Но «пока-пока» она сказала вполне достойно – это говорило о каком-никаком профессиональном росте. Все же где-то в глубинах ее белобрысой головки еще сидел психиатр, и Харлин Квинзель смогла догадаться, что только мертвую Джокер оставит ее в покое, если она решит сбежать. Но полоумная Харли Квинн, похоже, мало слушала эту занудную психиатричку в очках, и она просчиталась…могла бы и перекрасить волосы, дуреха, но не стала заморачиваться, ведь и так похоже! И все же, почти получилось, а? Если б не любовь Джокера периодически выдирать у нее волосы, пожалуй, она бы смогла его обмануть. Но клоун знал свою куколку, и не спутал бы с другой. Джокер усердно хвалил ее про себя, и одновременно фантазировал, как будет пытать, когда найдет. Она так просто не сможет от него сбежать, она с ним повязана и не продержится и недели с этой мнимой свободой… Зачем она вообще это сделала? Она ведь лю-ю-юбит его…ах-хах-ха…
- Джокер! Шоу окончено!
- А ну-ка всем поднять руки!
С детским удивлением Джокер обернулся и обнаружил, что пока сходил с ума, его запуганные болваны, застыв с канистрами бензина в руках, не потрудились никак оповестить его о том, что Гордон и чертов Бэтси уже пробрались в здание и держали их всех под прицелом.
- Ой…а вы меня поймали? – Джокер трагически ахнул прикрывая рот перчаткой, а затем оскалившись, развернулся к своим головорезам и, прежде чем кто-то из копов успел его остановить, добил оставшихся размеренными, смачными выстрелами. Все равно они были бесполезными кусками мяса! Парочка тут же загорелась синим пламенем, когда маньяк прострелил полупустую канистру.
- Тук-тук за Джокера! – усмехнулся психопат, когда его уже скрутили и повторил, с диким хохотом, - ну, и тук-тук за Харли, как же, обманула…
На него смотрели с ужасом, как обычно. Попытавшись отдышаться, клоун поймал взгляд темного рыцаря, кажется не меньше других пораженного обстановкой на складе и трупом девушки, так похожим на преступницу Квинн. И от всей это шутки только вновь зашелся в психопатическом хихиканьи.
Рюрик и Долохова на закуску, потом, когда напишу хотя бы пару цельных сцен.
Вайфарс. вы не поверите, пишеться параллельно. Я сойду с ума! но я это все напишу!