A person who puts an end to a funny joke, or line of jokes. When someone tries to be funny but instead stops everyone else from laughing.
6 глава6 глава.
Свет утреннего солнца, пробравшись сквозь ветви деревьев, окрасил мрачные развалины Тиль Натиана в радужные и теплые краски. Древний город-храм теперь напоминал груду камней еще более чем прежде, но не было в нем теперь никакого зла. Не было демонов, которые обретались здесь ранее, надеясь найти выход через illuvian. Но древнее зеркало оказалось разрушено и похоронено под упавшими камнями, и потусторонним силам ловить здесь больше было нечего.
Но разбудил Андерса ни свет солнца, ни заклинания Мерриль и не запах жаренной оленины, а ласковое мурчание. Маг резко сел, просыпаясь от своего сна без сновидений и чуть не скинул с себя кошку, которая ластилась к нему и терлась о руки.
Сначала маг неосознанно погладил Мявьеру, а затем вдруг вспомнил все, что произошло ночью, и схватил сам себя за запястья. Под ладонями его образовались новые шрамы от когтей ведьмы. Но не это было самое страшное.
Андерс понял, что внутри у него ужасно тихо.
Осознание своего полнейшего одиночества заставило мужчину вскрикнуть и вскочить на ноги, забыв о кошке о больной голове, обо всем на свете. Ему не было больно физически, и даже духовно….но сама мысль о том, что Справедливость покинул его казалась магу абсурдной.
И все же это было так.
Андерс не в состоянии осознать сей факт, похлопал себя по рукам и ногам, по голове. Ущипнул себя за щеку. Вскрикнул. Но за душу же нельзя было ущипнуть, или похлопать по ней?
Мужчина прошелся по камням, не глядя на притихших Одина и Мерриль, сидевших неподалеку у костерка. Он прошелся в одну сторону, затем в другую, все еще не в силах понять что с ним произошло… маг все проверял и проверял свои ощущения, в попытках добраться до того вреда, который причинила ему Флемет. Но он не чувствовал. Совершенно никакого ущерба, кроме шрамов на руках.
У него было легкое ощущение слабости во всем теле и даже небольшой эйфории. Внутри, казалось, чего-то не хватало и ему действительно хотелось броситься искать это, но боли он не ощущал. Тоску? Да, он тосковал по потерянному духу, по частичке Тени, что жила в нем, и что он успел изучить как себя самого. Но боли не было.
- Андерс? – осторожно позвала Мерриль, - как ты себя чувствуешь?
- Я думал, что это не возможно… - тихо ответил маг, поднимая к лицу руки и просматривая их на свет, будто они ему не принадлежали до сегодняшнего дня. Ему было крайне тоскливо и приятно одновременно.
- Неужели она разделила нас? – Андерс обернулся к эльфийке и та вздохнула, собираясь с мыслями.
- Я думаю, она переселила Справедливость в тело Килони.
- Килони! – вспомнил маг, и потребовал, - что с ней?
- Аша’беланар забрала ее с собой, когда улетала. Я не знаю, что с ней.
- Она…она говорила, найти верный сосуд для отражения, - пробормотал Андерс вспоминая разглагольствования ведьмы, - похожий дух…она хотела слить их сознания? Создатель…
Мужчина сел на камень. Ноги у него внезапно подкосились.
- Килони… - прошептал маг одними губами. Все это было так невероятно, что не укладывалось в голове, - они похожи…
На мгновенье мужчине вдруг почудилось, что в голове у него, тихонечко зазвенел знакомый чистый голосок. Почти неслышно, как дуновение ветра… Слов разобрать было нельзя…но нет! Он действительно слышал ее!
Справедливость. Килони.
- Они…она жива, - Андерс резко встал с камня и посмотрел не своими глазами на Мерриль, - я все еще слышу ее.
- Ты уверен? – недоверчиво поинтересовалась эльфийка. Маг раздраженно махнул рукой:
- Как ты не поймешь, я десять лет жил рядом с этим духом. Мы…мы не разделимы. Только не ментально. Я все еще слышу ее.
- Ее? – хмуро переспросил Один, отрываясь от жевания оленьей ляжки.
- Они теперь едины…наверняка, - с грустью ответил маг, - ведьма позаботилась о слиянии сознаний. Я знаю, что это Справедливость, и слышу голос Килони.
Все на несколько минут замолчали, переваривая. Трудно было поверить в такое, особенно когда о голосах в голове говорил ослабленный маг, переживший кучу потрясений. Слышно было, как пели птицы и Гвимявьера мурчала, теревшись о ноги Андерса.
- И что теперь? – наконец сказала Мерриль, прервав затяжное молчание, - собираешься кормить кошку? Она не ест из наших рук.
Маг посмотрел на эльфийку глупо, затем перевел взгляд танцующую у ног Мяв и поймал голодный взгляд животного.
- Теперь… - он задумчиво протянул руки и поймал полосатую в свои объятья.
- Почему ты думаешь, что она будет есть из моих? – произнес он после минуты усердного чесания у Мявьеры за ухом.
- Ну, если не у тебя, тогда она умрет от голода. Но она же вроде умная кошка, так что…
- Умница, - улыбнулся маг, и взял протянутый эльфийкой кусочек мяса. Кошка, получив его, чуть не откусила мужчине палец, яростно вгрызаясь во все, что могло показаться ей съедобным на ладонях Андерса. Все наблюдали за ее трапезой, Андерс глядел в даль и щурился, размышляя о чем-то своем.
- Она сейчас далеко, - произнес он, по истечении некоторого времени, - но я должен найти ее.
- Теперь не спешишь умирать, но собрался искать то, что тебя убивает. Зачем? – спросила Мерриль, ерзая на камнях.
- Я уже не представляю жизни без Справедливости, - выдохнув ответил маг, - может быть и она тоже.
- У духов нет пола, как у демонов, сказала Аша’беланар, - вымолвила эльфийка ни с того ни с сего, - Справедливость не стал демоном?
- Он никогда не будет им, - с чувством ответил Андерс, - она никогда не будет. Теперь это не дух, но и не демон. Если бы Сильвиа была здесь, она бы рассказала, что произошло.
- Она сейчас в Тевинтере, вместе с Гарретом, - ответила Мерриль, - пойдешь туда? Просто я…хочу вернуться.
- Возвращайся, конечно. Мне теперь идти куда легче, чем раньше. Я не пойду за Амелл, если только Килони не там.
- А куда пойдешь? – глухо произнес Один.
- Куда она позовет.
- Я с тобой. Herr Даралл взял с меня слово, вернуть ему дочь в сохранности.
Маг кивнул великану, не собираясь спорить. Чутье подсказывало ему, что дорога предстоит не близкая.
***
Это было странно. Он вновь чувствовал себя свободным. Хозяином своей голове. Правда, магии в нем заметно поубавилось, но свободы... В небольшой деревеньке, чуть в стороне от Вейсхаупта он пришел в таверну и основательно напился. Там же ему удалось повеселиться над каким-то орлейским выскочкой, обжулив его в карты с помощью колдовства. Оказалось, он все еще мог ощущать прелесть еды и выпивки, после стольких лет беспросветной серости и тусклости окружающего мира. Ему даже удалось пофлиртовать с официанткой, под неодобрительными взглядами Одина и Мерриль.
Он чувствовал, что с каждым днем, а может даже с каждым часом он все больше становиться самим собой. Прощаясь с Мерриль, отправляя девушку с караваном в Тевинтер, он испытывал искренне человеческие чувства. Мрачность и вечный самоконтроль уступили место небольшому легкомыслию и прежним оптимистичным взглядам, к которым однако ж очень трудно было вернуться. Но он возвращался, постепенно.
И при этом, он ужасно скучал по Справедливости.
Десять лет «совместной жизни» не прошли для мага даром. Возможно, он и считал во многом духа прямолинейным, бестактным и глупым, а порой даже жестоким, но он любил его.
Приближаясь к Хассбергу и все четче слыша в голове голос Килони, Андерс поправлял себя – он любил теперь уже ее. Как бы он не ненавидел Флемет за ее поступок, он не сомневался, что ведьма правильно рассчитала вероятность совпадения характеров, и ныне Справедливость была молодой девушкой с удивительными глазами. И звали ее мелодичным и твердым именем Килони. Таков был расчет.
Теперь маг вообще на многое смотрел с точки зрения расчета – не было ли все, во что вмешивался он, Хоук или даже Сильвиа, которой Хозяйка Коркари помогала в самом начале ее пути, продуманной частью плана ведьмы? Каждый шаг, каждая встреча, любое решение…неужели Флемет подталкивала их на каждом этапе? И главное, зачем?
Может быть, ей нужен был illuvian? Или мятеж магов тоже приходился ей на руку? Что уж говорить об остановке Мора… Нет, это было очевидно, но от того вся жуть такого расчета не умалялась. Чудовищно было думать, что кто-то решил за тебя, а ты лишь оправдываешь надежды великого манипулятора, сидящего где-то за пределами смертных земель.
Хотя, на таких мыслях Андерс поправлял себя с насмешкой – Создатель при таком раскладе был не лучше коварной ведьмы. Ведь по заветам, именно Он управлял всеми и вся… И все же приравнивать Флемет к Создателю у мага не было никакого желания и он переключал свои мысли, на воспоминания о Справедливости.
Воистину, он скучал. И если учитывать ту долю влечения, которую успела внушить ему Килони за семь дней знакомства, он скучал, как влюбленный дурак.
***
Высокая белокурая девушка полуэльфийка в светлой мантии решительно шла по ночной улице, не опасаясь нападения. И это было справедливо – за спиной у нее висел кривой деревянный посох, а глаза светились как необработанный лириум – она внушала магию и страх, что в отдаленных пределах Андерфелса звучало почти как одно и то же. Никто не решился бы нападать на такую строгую воительницу.
Девушка стремительно спустилась по кривой тропе к нижнему, бедному району города, туда где творились по ночам беспредел, лилась кровь, чтоб окропить стены домов и вызвать темных духов запрещенной магией. При мысли о том, что ей придется предотвратить – а шла она туда именно за этим – в глазах магессы загорался яркий лучистый свет. Предвкушения? Нет. Надежды? Да, и бесконечной веры в собственную силу.
У нее были воспоминания, которые казались частью какого-то далекого прошлого. Они твердили ей об одном – ее долг был в том, чтобы продолжить дело потерянного Лидера и вернуть свободу магам, даже в таких грязных уголках Тедаса, как этот. Вернуть свободу и покарать тех, кто ее не заслуживает. Остальное не так важно, твердила девушка самой себе, стараясь отогнать от себя образы людей, которые являлись ей и почему-то называли ее чужим именем. Килони.
Наверное, то были действительно воспоминания из прошлой жизни. Сама она знала только одно имя для себя – Рихтиг. Так назвала ее Наставница, в час, когда нашла ее на окраине леса, дала кров и рассказала о ее предназначении. Так же звали ее люди, получившие хлеб и защиту из ее рук.
Рихтиг – что значит «справедливая», на странном языке этого народа.
Сама девушка знала, что это не родной ее язык, хотя она с легкостью понимала все, о чем говорили угнетенные Хассберга. Откуда она родом тоже было не известно – в ее голове с легкостью умещались обширные знания о многих народах, и бесконечные сведенья о Тени, но никаких реальных воспоминаний о прошлой жизни, за исключением пространных видений о неизвестных людях. Наставница говорила ей, будто она и правда родилась в Тени, и является выходцем из потустороннего мира, появившегося, чтоб исправить несоответствие мира этого. Но Рихтиг не была глупенькой и понимала, что из Тени приходят лишь духи, и те темные потому, как светлым незачем разрывать Завесу. Себя же она духом не считала. Она была вполне реальна. Хотя и во многом …сильнее обычных людей.
Ей уже не раз пришлось убедиться в собственной силе. Когда ненормальные храмовники пытались убить ее, когда они же решили забрать из андерфелской деревни юношу-мага, который вполне сносно справлялся со своим даром, Рихтер остановила их. Остановила несправедливость. Она не убила безумных, но преподала им хороший урок, показав, что все их ухищрения против магов не действенны для нее, что она – магия, которую нельзя заключить в силки, по чьей либо прихоти. Ведь магия должна служить человеку, а не прятаться в темных казематах и страдать от боли, причиняемой теми, кому необходимо служить.
С той деревни начался ее путь. Она знала, что это не единственное место в мире, где свершаются незаконные и неправильные поступки. Туда она должна была прийти, к тем людям, которые их допустили.
Люди, по мнению Рихтиг, были ужасно противоречивы и завистливы. Особенно те, кому волшебство было недоступно. А еще они страдали расизмом, скупостью, глупостью…они презрительно смотрели даже на нее, а ведь и не знали толком, что за силу хранила в себе магесса. Наверное, отчасти тому были виной ее уши и глаза – они делали ее красивее, похожей на эльфа. Она и правда считала эльфов красивыми, хотя большинство людей, которых она узнавала, не были согласны с таким мнением. Они были не правы. Но эту глупую оплошность общества она собиралась исправить, как всегда – спокойная, кристально чистая и верная своим идеалам.
Правда, порой идеалы казались ей пустыми, когда разум застилала неясная тоска, по давно забытому. Тогда она молилась о том, чтобы понять, откуда в ее голове мысли о неизвестном.
Девушка спустилась, наконец, к портовой окраине Хассберга, и застыла на берегу реки, наблюдая за клубами туч на пасмурном небе. Почему-то картины природы всегда заставляли ее останавливаться и испускать восхищенные вздохи. Речка бурлила, широкая и глубокая, полная темной воды. Она опять напомнила Рихтиг нечто из прошлой жизни – смеющегося мужчину, очень напоминающего ей Лидера, каким его описывала Наставница.
Рихтиг не была знакома с Лидером, он исчез в Киркволле, лишь заронив зерно восстания. Она же должна была взрастить его здесь, в дальнем Андерфелсе, куда с трудом могли бы проникнуть вести из центрального Тедаса. Скорее сюда проникали Порождения Тьмы, кунари и стаи волков с Нагорий.
- Создатель, как же все это сложно… - вздохнула девушка, оглядываясь на бедные бараки позади нее. В ее будущих планах смешались религия, магия, магия крови, и даже политика, от которой никуда нельзя было деться. Порой Рихтиг терзали вполне обоснованные мысли – а выдержит ли она? И порой она отвечала себе «безусловно», в те дни, когда ей не хотелось ответить «надеюсь на благоразумие Создателя».
А иногда в ее голове звучал совсем чужой и отдаленный голос, который не отвечал на вопрос, а только звал ее чужим именем. И ей очень хотелось откликнуться на него…
Магесса развернулась и поспешила вдоль речки к узкой улочке, мимо складов и ящиков с грузами, у которых барахтались на волнах легкие суда.
Вот здесь у нее была запланирована встреча.
Неподалеку под горящим фонарем Рихтиг увидела парочку своих новых знакомых – маленького гнома купчишку Вука и магессу отступницу Диану, в компании какого-то пытливого храмовника. Тот никак не хотел отпускать девицу, подозрительно косясь на ее посох, а Вук был слишком «честен», или попросту упрям, чтоб бросить свою подельницу одну. Так они стояли и препирались с рыцарем, и когда Рихтиг подошла поближе, ей уже стали слышаться железные нотки в голосе храмовника, и одновременно звон монет Вука.
- Ну что ты прицепился?! Ходить ей тяжело, вот и носит палку, - гном старался как угодно вывернуться, лишь бы сохранить и деньги и подругу. Но храмовник явно был нацелен лишить его чего-нибудь, и твердил в ответ:
- Она не выглядит больной. Она скорее похожа на малефикар.
- Предки всемогущие! Ты в своем уме по ночам такое говорить? – Вук усердно старался придать своему голосу заговорческих ноток, - накличешь на нас беду, остолоп, а мы потом удирай от этих тварей одержимых.
Но храмовник был непреклонен:
- Оскорбляете должностное лицо, милейший. Я вынужден сопроводить вас в Башню Хайзенга. Вас обоих.
- Ага, разбежались, - кисло вставила Диана, недовольно сверкая глазами. Хотя Рихтиг знала ее совсем недолго, она предполагала, что еще чуть-чуть и упрямый рыцарь полетит в реку с горящей задницей. Или Вуку придется расстаться со своим кошельком, что тоже сулило не радужные перспективы.
Магесса подошла к говорящим вплотную и улыбнулась. Она всегда так делала, замечая, что на мужчин ее улыбка действует отвлекающе.
- Добрый сэр, мои друзья что-то нарушили? – произнесла властным голосом Рихтиг. Храмовник, видимо, принявший ее из-за гордой осанки за какую-то высокую особу замялся.
- А…так это ваши друзья…
- Что они нарушили? – потребовала ответа девушка, и рыцарь быстро ответил:
- Ничего, почтенная леди, - промямлил он, и попытался оправдаться, опуская голову под тяжелым взглядом голубоглазой магессы, - я просто подумал, что подозрительно видеть их здесь в такой поздний час.
- Сейчас нет и полуночи. Они возвращаются домой, добрый сэр, - убедительно ответила Рихтиг. Ей это было легко, она ни словом не слукавила.
- Что ж, тогда извините меня.
- Auf wiedersehen, добрый сэр, удачной вам службы, - улыбчиво ответила девушка, и дождавшись когда храмовник скроется с глаз укоряюще посмотрела на Диану.
- Нам не нужны невинные жертвы.
- Ага, и этот racker наверняка такой уж невинный ягненок! – фыркнула в ответ Диана, презрительно глядя на полуэльфийку. Она относилась к тому типу людей которые не считали эльфов красивой и гордой расой.
Рихтиг ответила ей одним только взглядом, который мог заставить любого усомниться в своих взглядах и даже раскаяться. Диана скривилась и потупила глаза.
- Пойдемте, нас ждут уже, - вставил Вук, отрывая девушек от немой беседы. Рихтиг улыбнулась ему и пошла вперед, ведя за собой женщину и гнома.
Их ждали на заброшенном складе.
Рихтиг уже давно обреталась в Хассберге, и успела создать себе некоторую репутацию, о чем не преминули узнать как маги Круга – Башни Хайзенга, так и отступники. Девушка долго искала каналы, купцов вроде Вука и других поберушек, которые могли незаметно для властей оповещать убогих магов о том как продвигается подготовка к восстанию. Затем магесса стала распускать слухи о собраниях в том или ином нижнем районе Хассберга, куда страшатся ходить даже самые фанатичные храмовники. Поначалу люди боялись приходить к ней, затем стали появляться группками по два три человека и всем им Рихтиг помогала, чем могла. Провизией, магией, деньгами… что было тем и помогала.
И тогда отступники стали приходить помногу, они собирались уже не просто так, а затевали планы, кипела настоящая революционная деятельность.
Вот и сейчас, на заброшенном рыбном складе собралась небольшая толпа уже знакомых девушке магов, проверенных и не очень. Всех их она поприветствовала, пытаясь разглядеть в толпе новые лица. Пожалуй, новенькие были, но Рихтиг почему-то тяжело было сегодня их разглядывать – голова болела от неясных вскриков и шепотов. Она старалась к ним не прислушиваться, а сосредоточиться на своих «прихожанах»:
- Собратья, - девушка встала на импровизированный постамент из старых ящиков, на лице ее играла слабая улыбка, - ну вот мы опять и собрались. Рада видеть вас живыми и здравствующими, и хочу оповестить вас, что день прожит не зря. Лителайн из Доглеса, котроую везли в башню, была освобождена…
- Я здесь! – радостно воскликнула невысокая темноволосая девчушка, подпрыгнув в толпе чтоб Рихтиг смогла ее увидеть, - спасибо тебе, справедливая!
- Девочка, тебе нужен наставник. Ты уже выбрала себе мага, который смог бы обучить тебя контролю? – устало, но дружелюбно произнесла Рихтиг. Шум в ее голове усиливался, складываясь в четкие слова. «Неужели ты меня не слышишь?»
Девушка отмахнулась от назойливого бормотания, словно оно было материально.
- Нет… - ответила Лителайн, продолжая подпрыгивать.
- Тогда я хочу спросить вас, друзья, кто возьмется обучать новенькую? – проговорила магесса, выгоняя из головы твердый мужской голос опять зовущий ее «Килони». На душе ее вдруг стало тоскливо, и в памяти закружилась опять карусель знакомых воспоминаний.
- А почему бы тебе самой не обучить? – откуда-то раздался ехидный голос Дианы. Рихтиг нашла ее в толпе взглядом и терпеливо объяснила:
- Я слишком занята, Диана, я не могу тратить на это время. К тому же, это слишком опасно для Лителайн, она еще ребенок. Вот если ты будешь обучать ее…
- Ой, нет…увольте, - фыркнула строптивая отступница. Рихтиг пожала плечами беззлобно.
- Тогда кто еще?
«Килони, Килони…посмотри же сюда! Слышишь меня, слышишь?»
- Я, Рихтиг, если не возражаешь, - ответил старый Вартер, один из магов притворяющихся продавцами лечебных трав. Девушка посмотрела на него оценивающе: опытен, осторожен, хитер…то, что нужно.
«Килони! Справедливость! Почему ты не откликаешься? Почему чужое имя?» голос в голове теперь звучал очень громко, девушка едва слышала сама себя. Она схватилась за лоб, и оперлась на посох, чувствуя легкое головокружение.
- Конечно. Лителайн, познакомся с Вартером он поможет тебе выжить в этом городе, - проскрипела девушка, ей сильно захотелось спрыгнуть с этих ящиков и если не упасть плашмя на пол, то сесть точно. Ее что-то давило изнутри, что-то, что ей очень хотелось выпустить.
- Это не все на сегодня…но я думаю Вук расскажет вам все быстрее меня, - магесса умоляюще взглянула на гнома и тот ловко вскарабкавшись на постамент, начал свой рассказ о том, сколько храмовников в этот день умерло, сколько сошло с ума а сколько бежало в страхе из города.
Рихтиг спустилась на землю, слегка покачиваясь. Ей захотелось выйти на свежий воздух, как вдруг она поймала взглядом на себе пару цепких карих глаз, среди десятков обращенных к Вуку. И в этот момент у нее внутри что-то оборвалось, одновременно с тем, как упертый мужской голос у нее в голове прошептал ее имя. «Рихтиг…».
Ей захотелось, ужасно сильно, чтоб этот голос звал ее как прежде.
- Нет, нет…Килони, - тихо пробормотала она, глядя на смутно знакомого мага в толпе.
- Килони!
***
Он выкрикнул ее имя, когда уже не было сил держаться, и когда она сама произнесла его одними губами. Маг прочитал ее слова, поняв, что она слышала каждый его призыв и устремился навстречу к девушке, через толпу удивленных слушателей. Некоторые стали оборачиваться на него отвлекаясь от гнома и шипеть, но ему было все равно. Он выкрикивал ее имя, имя Справедливости.
Никогда еще Андерс так остро не ощущал расстояния между ними. Вроде бы Килони стояла перед ним, такая же, как прежде, только гораздо взрослее. Вроде бы смотрела своими яркими глазами как когда-то, и не узнавала. Что произошло с ней, после того прохода сквозь illuvian? Она действительно слилась мыслями с духом? Неужели Справедливость его забыла?
Нет, все не то. Неужели она не скучала по нему, не чувствовала этого одиночества? Он думал, уже многие месяцы, что сойдет с ума от тоски. А она? Девушка выглядела вполне здоровой, только слегка побледнела. Ему так хотелось сжать ее в объятьях, чтобы вновь ощутить близко, как раньше. Он внезапно захотел притянуть ее к себе и целовать, пока не заболят губы, пока не закончиться воздух…лишь бы быть также близко, как раньше. Не важно, что об этом скажет разум, и как это будет выглядеть с точки зрения цинников, которые решат что у него приступ нарциссизма, после десяти лет себялюбия… это было ему необходимо.
Но она стояла и смотрела на него отстраненно, и Андерс стоял. Стоял и думал, что за дурацкое прозвание «Рихтиг»…
- Не дурацкое! – воскликнула вдруг Килони, хмурясь, - его дали мне люди. Не смей оскорблять его, ты, Надоедень Из Головы. Чего тебе нужно?
Андерс посмотрел на нее с удивлением, а затем рассмеялся. Чем ближе они были друг другу тем отчетливее слышали. Они не разорвали связь, это было уже нереально, только теперь его Справедливость была другой. Как он и думал – белокурой девушкой с удивительными глазами. И плевать, что она не помнила его. Он ей напомнит.
- Килони, - вновь позвал Андерс, и заметив легкий румянец на щеках своей любимой перешел к действию. Мужчина шагнул к ней и прежде чем магесса успела подумать, обжег ее губы поцелуем, горячим и влажным, требовательным как его желание вновь быть рядом с ней. Справедливость блаженно закрыла глаза, ничуть не шокированная его нападением. Еще бы она ведь читала его мысли…
- Я помню тебя, kӓmpfer. Я… - девушка запнулась, глядя в глаза мужчине с проявившейся печалью, - мы были вместе. Так давно.
- И теперь снова будем, - уверенно ответил маг, вновь целуя Килони, еще более страстно чем прежде. Казалось, он пытался слиться с ней воедино. Мгновенье в голове Андерса скользнула веселая мысль о том, что он может стать еще ближе к магессе, стоит только найти для этого подходящее место.
- Похабник, - усмехнулась девушка, прочитав содержимое его головы и внезапно воскликнула с неподдельным ужасом, - а где моя кошка?
Андерс не стал отвечать ей вслух, а лениво представил комнатку в таверне, двумя кварталам выше. По ней гуляла толстая полосатая кошка, своим громким мяуканьем доставая Одина.
Для окружающих это было странно, но ничего никому не сказав эти двое взявшись за руки ушли из помещения, говоря только взглядами. Да, им еще многое предстояло сделать вместе… но только не сейчас. Сейчас они были заняты гораздо более важными делами – своим воссоединением, после многих дней разлуки.
Слились в один поток
Все прежние ручьи
И свежестью теперь глоток
Светлит уста твои…
И верь мне, ты не одинок в своем алканьи…
«Собрания сочинений Благословенного Века», Нериастро Визион
Все прежние ручьи
И свежестью теперь глоток
Светлит уста твои…
И верь мне, ты не одинок в своем алканьи…
«Собрания сочинений Благословенного Века», Нериастро Визион
Свет утреннего солнца, пробравшись сквозь ветви деревьев, окрасил мрачные развалины Тиль Натиана в радужные и теплые краски. Древний город-храм теперь напоминал груду камней еще более чем прежде, но не было в нем теперь никакого зла. Не было демонов, которые обретались здесь ранее, надеясь найти выход через illuvian. Но древнее зеркало оказалось разрушено и похоронено под упавшими камнями, и потусторонним силам ловить здесь больше было нечего.
Но разбудил Андерса ни свет солнца, ни заклинания Мерриль и не запах жаренной оленины, а ласковое мурчание. Маг резко сел, просыпаясь от своего сна без сновидений и чуть не скинул с себя кошку, которая ластилась к нему и терлась о руки.
Сначала маг неосознанно погладил Мявьеру, а затем вдруг вспомнил все, что произошло ночью, и схватил сам себя за запястья. Под ладонями его образовались новые шрамы от когтей ведьмы. Но не это было самое страшное.
Андерс понял, что внутри у него ужасно тихо.
Осознание своего полнейшего одиночества заставило мужчину вскрикнуть и вскочить на ноги, забыв о кошке о больной голове, обо всем на свете. Ему не было больно физически, и даже духовно….но сама мысль о том, что Справедливость покинул его казалась магу абсурдной.
И все же это было так.
Андерс не в состоянии осознать сей факт, похлопал себя по рукам и ногам, по голове. Ущипнул себя за щеку. Вскрикнул. Но за душу же нельзя было ущипнуть, или похлопать по ней?
Мужчина прошелся по камням, не глядя на притихших Одина и Мерриль, сидевших неподалеку у костерка. Он прошелся в одну сторону, затем в другую, все еще не в силах понять что с ним произошло… маг все проверял и проверял свои ощущения, в попытках добраться до того вреда, который причинила ему Флемет. Но он не чувствовал. Совершенно никакого ущерба, кроме шрамов на руках.
У него было легкое ощущение слабости во всем теле и даже небольшой эйфории. Внутри, казалось, чего-то не хватало и ему действительно хотелось броситься искать это, но боли он не ощущал. Тоску? Да, он тосковал по потерянному духу, по частичке Тени, что жила в нем, и что он успел изучить как себя самого. Но боли не было.
- Андерс? – осторожно позвала Мерриль, - как ты себя чувствуешь?
- Я думал, что это не возможно… - тихо ответил маг, поднимая к лицу руки и просматривая их на свет, будто они ему не принадлежали до сегодняшнего дня. Ему было крайне тоскливо и приятно одновременно.
- Неужели она разделила нас? – Андерс обернулся к эльфийке и та вздохнула, собираясь с мыслями.
- Я думаю, она переселила Справедливость в тело Килони.
- Килони! – вспомнил маг, и потребовал, - что с ней?
- Аша’беланар забрала ее с собой, когда улетала. Я не знаю, что с ней.
- Она…она говорила, найти верный сосуд для отражения, - пробормотал Андерс вспоминая разглагольствования ведьмы, - похожий дух…она хотела слить их сознания? Создатель…
Мужчина сел на камень. Ноги у него внезапно подкосились.
- Килони… - прошептал маг одними губами. Все это было так невероятно, что не укладывалось в голове, - они похожи…
На мгновенье мужчине вдруг почудилось, что в голове у него, тихонечко зазвенел знакомый чистый голосок. Почти неслышно, как дуновение ветра… Слов разобрать было нельзя…но нет! Он действительно слышал ее!
Справедливость. Килони.
- Они…она жива, - Андерс резко встал с камня и посмотрел не своими глазами на Мерриль, - я все еще слышу ее.
- Ты уверен? – недоверчиво поинтересовалась эльфийка. Маг раздраженно махнул рукой:
- Как ты не поймешь, я десять лет жил рядом с этим духом. Мы…мы не разделимы. Только не ментально. Я все еще слышу ее.
- Ее? – хмуро переспросил Один, отрываясь от жевания оленьей ляжки.
- Они теперь едины…наверняка, - с грустью ответил маг, - ведьма позаботилась о слиянии сознаний. Я знаю, что это Справедливость, и слышу голос Килони.
Все на несколько минут замолчали, переваривая. Трудно было поверить в такое, особенно когда о голосах в голове говорил ослабленный маг, переживший кучу потрясений. Слышно было, как пели птицы и Гвимявьера мурчала, теревшись о ноги Андерса.
- И что теперь? – наконец сказала Мерриль, прервав затяжное молчание, - собираешься кормить кошку? Она не ест из наших рук.
Маг посмотрел на эльфийку глупо, затем перевел взгляд танцующую у ног Мяв и поймал голодный взгляд животного.
- Теперь… - он задумчиво протянул руки и поймал полосатую в свои объятья.
- Почему ты думаешь, что она будет есть из моих? – произнес он после минуты усердного чесания у Мявьеры за ухом.
- Ну, если не у тебя, тогда она умрет от голода. Но она же вроде умная кошка, так что…
- Умница, - улыбнулся маг, и взял протянутый эльфийкой кусочек мяса. Кошка, получив его, чуть не откусила мужчине палец, яростно вгрызаясь во все, что могло показаться ей съедобным на ладонях Андерса. Все наблюдали за ее трапезой, Андерс глядел в даль и щурился, размышляя о чем-то своем.
- Она сейчас далеко, - произнес он, по истечении некоторого времени, - но я должен найти ее.
- Теперь не спешишь умирать, но собрался искать то, что тебя убивает. Зачем? – спросила Мерриль, ерзая на камнях.
- Я уже не представляю жизни без Справедливости, - выдохнув ответил маг, - может быть и она тоже.
- У духов нет пола, как у демонов, сказала Аша’беланар, - вымолвила эльфийка ни с того ни с сего, - Справедливость не стал демоном?
- Он никогда не будет им, - с чувством ответил Андерс, - она никогда не будет. Теперь это не дух, но и не демон. Если бы Сильвиа была здесь, она бы рассказала, что произошло.
- Она сейчас в Тевинтере, вместе с Гарретом, - ответила Мерриль, - пойдешь туда? Просто я…хочу вернуться.
- Возвращайся, конечно. Мне теперь идти куда легче, чем раньше. Я не пойду за Амелл, если только Килони не там.
- А куда пойдешь? – глухо произнес Один.
- Куда она позовет.
- Я с тобой. Herr Даралл взял с меня слово, вернуть ему дочь в сохранности.
Маг кивнул великану, не собираясь спорить. Чутье подсказывало ему, что дорога предстоит не близкая.
***
Это было странно. Он вновь чувствовал себя свободным. Хозяином своей голове. Правда, магии в нем заметно поубавилось, но свободы... В небольшой деревеньке, чуть в стороне от Вейсхаупта он пришел в таверну и основательно напился. Там же ему удалось повеселиться над каким-то орлейским выскочкой, обжулив его в карты с помощью колдовства. Оказалось, он все еще мог ощущать прелесть еды и выпивки, после стольких лет беспросветной серости и тусклости окружающего мира. Ему даже удалось пофлиртовать с официанткой, под неодобрительными взглядами Одина и Мерриль.
Он чувствовал, что с каждым днем, а может даже с каждым часом он все больше становиться самим собой. Прощаясь с Мерриль, отправляя девушку с караваном в Тевинтер, он испытывал искренне человеческие чувства. Мрачность и вечный самоконтроль уступили место небольшому легкомыслию и прежним оптимистичным взглядам, к которым однако ж очень трудно было вернуться. Но он возвращался, постепенно.
И при этом, он ужасно скучал по Справедливости.
Десять лет «совместной жизни» не прошли для мага даром. Возможно, он и считал во многом духа прямолинейным, бестактным и глупым, а порой даже жестоким, но он любил его.
Приближаясь к Хассбергу и все четче слыша в голове голос Килони, Андерс поправлял себя – он любил теперь уже ее. Как бы он не ненавидел Флемет за ее поступок, он не сомневался, что ведьма правильно рассчитала вероятность совпадения характеров, и ныне Справедливость была молодой девушкой с удивительными глазами. И звали ее мелодичным и твердым именем Килони. Таков был расчет.
Теперь маг вообще на многое смотрел с точки зрения расчета – не было ли все, во что вмешивался он, Хоук или даже Сильвиа, которой Хозяйка Коркари помогала в самом начале ее пути, продуманной частью плана ведьмы? Каждый шаг, каждая встреча, любое решение…неужели Флемет подталкивала их на каждом этапе? И главное, зачем?
Может быть, ей нужен был illuvian? Или мятеж магов тоже приходился ей на руку? Что уж говорить об остановке Мора… Нет, это было очевидно, но от того вся жуть такого расчета не умалялась. Чудовищно было думать, что кто-то решил за тебя, а ты лишь оправдываешь надежды великого манипулятора, сидящего где-то за пределами смертных земель.
Хотя, на таких мыслях Андерс поправлял себя с насмешкой – Создатель при таком раскладе был не лучше коварной ведьмы. Ведь по заветам, именно Он управлял всеми и вся… И все же приравнивать Флемет к Создателю у мага не было никакого желания и он переключал свои мысли, на воспоминания о Справедливости.
Воистину, он скучал. И если учитывать ту долю влечения, которую успела внушить ему Килони за семь дней знакомства, он скучал, как влюбленный дурак.
***
Высокая белокурая девушка полуэльфийка в светлой мантии решительно шла по ночной улице, не опасаясь нападения. И это было справедливо – за спиной у нее висел кривой деревянный посох, а глаза светились как необработанный лириум – она внушала магию и страх, что в отдаленных пределах Андерфелса звучало почти как одно и то же. Никто не решился бы нападать на такую строгую воительницу.
Девушка стремительно спустилась по кривой тропе к нижнему, бедному району города, туда где творились по ночам беспредел, лилась кровь, чтоб окропить стены домов и вызвать темных духов запрещенной магией. При мысли о том, что ей придется предотвратить – а шла она туда именно за этим – в глазах магессы загорался яркий лучистый свет. Предвкушения? Нет. Надежды? Да, и бесконечной веры в собственную силу.
У нее были воспоминания, которые казались частью какого-то далекого прошлого. Они твердили ей об одном – ее долг был в том, чтобы продолжить дело потерянного Лидера и вернуть свободу магам, даже в таких грязных уголках Тедаса, как этот. Вернуть свободу и покарать тех, кто ее не заслуживает. Остальное не так важно, твердила девушка самой себе, стараясь отогнать от себя образы людей, которые являлись ей и почему-то называли ее чужим именем. Килони.
Наверное, то были действительно воспоминания из прошлой жизни. Сама она знала только одно имя для себя – Рихтиг. Так назвала ее Наставница, в час, когда нашла ее на окраине леса, дала кров и рассказала о ее предназначении. Так же звали ее люди, получившие хлеб и защиту из ее рук.
Рихтиг – что значит «справедливая», на странном языке этого народа.
Сама девушка знала, что это не родной ее язык, хотя она с легкостью понимала все, о чем говорили угнетенные Хассберга. Откуда она родом тоже было не известно – в ее голове с легкостью умещались обширные знания о многих народах, и бесконечные сведенья о Тени, но никаких реальных воспоминаний о прошлой жизни, за исключением пространных видений о неизвестных людях. Наставница говорила ей, будто она и правда родилась в Тени, и является выходцем из потустороннего мира, появившегося, чтоб исправить несоответствие мира этого. Но Рихтиг не была глупенькой и понимала, что из Тени приходят лишь духи, и те темные потому, как светлым незачем разрывать Завесу. Себя же она духом не считала. Она была вполне реальна. Хотя и во многом …сильнее обычных людей.
Ей уже не раз пришлось убедиться в собственной силе. Когда ненормальные храмовники пытались убить ее, когда они же решили забрать из андерфелской деревни юношу-мага, который вполне сносно справлялся со своим даром, Рихтер остановила их. Остановила несправедливость. Она не убила безумных, но преподала им хороший урок, показав, что все их ухищрения против магов не действенны для нее, что она – магия, которую нельзя заключить в силки, по чьей либо прихоти. Ведь магия должна служить человеку, а не прятаться в темных казематах и страдать от боли, причиняемой теми, кому необходимо служить.
С той деревни начался ее путь. Она знала, что это не единственное место в мире, где свершаются незаконные и неправильные поступки. Туда она должна была прийти, к тем людям, которые их допустили.
Люди, по мнению Рихтиг, были ужасно противоречивы и завистливы. Особенно те, кому волшебство было недоступно. А еще они страдали расизмом, скупостью, глупостью…они презрительно смотрели даже на нее, а ведь и не знали толком, что за силу хранила в себе магесса. Наверное, отчасти тому были виной ее уши и глаза – они делали ее красивее, похожей на эльфа. Она и правда считала эльфов красивыми, хотя большинство людей, которых она узнавала, не были согласны с таким мнением. Они были не правы. Но эту глупую оплошность общества она собиралась исправить, как всегда – спокойная, кристально чистая и верная своим идеалам.
Правда, порой идеалы казались ей пустыми, когда разум застилала неясная тоска, по давно забытому. Тогда она молилась о том, чтобы понять, откуда в ее голове мысли о неизвестном.
Девушка спустилась, наконец, к портовой окраине Хассберга, и застыла на берегу реки, наблюдая за клубами туч на пасмурном небе. Почему-то картины природы всегда заставляли ее останавливаться и испускать восхищенные вздохи. Речка бурлила, широкая и глубокая, полная темной воды. Она опять напомнила Рихтиг нечто из прошлой жизни – смеющегося мужчину, очень напоминающего ей Лидера, каким его описывала Наставница.
Рихтиг не была знакома с Лидером, он исчез в Киркволле, лишь заронив зерно восстания. Она же должна была взрастить его здесь, в дальнем Андерфелсе, куда с трудом могли бы проникнуть вести из центрального Тедаса. Скорее сюда проникали Порождения Тьмы, кунари и стаи волков с Нагорий.
- Создатель, как же все это сложно… - вздохнула девушка, оглядываясь на бедные бараки позади нее. В ее будущих планах смешались религия, магия, магия крови, и даже политика, от которой никуда нельзя было деться. Порой Рихтиг терзали вполне обоснованные мысли – а выдержит ли она? И порой она отвечала себе «безусловно», в те дни, когда ей не хотелось ответить «надеюсь на благоразумие Создателя».
А иногда в ее голове звучал совсем чужой и отдаленный голос, который не отвечал на вопрос, а только звал ее чужим именем. И ей очень хотелось откликнуться на него…
Магесса развернулась и поспешила вдоль речки к узкой улочке, мимо складов и ящиков с грузами, у которых барахтались на волнах легкие суда.
Вот здесь у нее была запланирована встреча.
Неподалеку под горящим фонарем Рихтиг увидела парочку своих новых знакомых – маленького гнома купчишку Вука и магессу отступницу Диану, в компании какого-то пытливого храмовника. Тот никак не хотел отпускать девицу, подозрительно косясь на ее посох, а Вук был слишком «честен», или попросту упрям, чтоб бросить свою подельницу одну. Так они стояли и препирались с рыцарем, и когда Рихтиг подошла поближе, ей уже стали слышаться железные нотки в голосе храмовника, и одновременно звон монет Вука.
- Ну что ты прицепился?! Ходить ей тяжело, вот и носит палку, - гном старался как угодно вывернуться, лишь бы сохранить и деньги и подругу. Но храмовник явно был нацелен лишить его чего-нибудь, и твердил в ответ:
- Она не выглядит больной. Она скорее похожа на малефикар.
- Предки всемогущие! Ты в своем уме по ночам такое говорить? – Вук усердно старался придать своему голосу заговорческих ноток, - накличешь на нас беду, остолоп, а мы потом удирай от этих тварей одержимых.
Но храмовник был непреклонен:
- Оскорбляете должностное лицо, милейший. Я вынужден сопроводить вас в Башню Хайзенга. Вас обоих.
- Ага, разбежались, - кисло вставила Диана, недовольно сверкая глазами. Хотя Рихтиг знала ее совсем недолго, она предполагала, что еще чуть-чуть и упрямый рыцарь полетит в реку с горящей задницей. Или Вуку придется расстаться со своим кошельком, что тоже сулило не радужные перспективы.
Магесса подошла к говорящим вплотную и улыбнулась. Она всегда так делала, замечая, что на мужчин ее улыбка действует отвлекающе.
- Добрый сэр, мои друзья что-то нарушили? – произнесла властным голосом Рихтиг. Храмовник, видимо, принявший ее из-за гордой осанки за какую-то высокую особу замялся.
- А…так это ваши друзья…
- Что они нарушили? – потребовала ответа девушка, и рыцарь быстро ответил:
- Ничего, почтенная леди, - промямлил он, и попытался оправдаться, опуская голову под тяжелым взглядом голубоглазой магессы, - я просто подумал, что подозрительно видеть их здесь в такой поздний час.
- Сейчас нет и полуночи. Они возвращаются домой, добрый сэр, - убедительно ответила Рихтиг. Ей это было легко, она ни словом не слукавила.
- Что ж, тогда извините меня.
- Auf wiedersehen, добрый сэр, удачной вам службы, - улыбчиво ответила девушка, и дождавшись когда храмовник скроется с глаз укоряюще посмотрела на Диану.
- Нам не нужны невинные жертвы.
- Ага, и этот racker наверняка такой уж невинный ягненок! – фыркнула в ответ Диана, презрительно глядя на полуэльфийку. Она относилась к тому типу людей которые не считали эльфов красивой и гордой расой.
Рихтиг ответила ей одним только взглядом, который мог заставить любого усомниться в своих взглядах и даже раскаяться. Диана скривилась и потупила глаза.
- Пойдемте, нас ждут уже, - вставил Вук, отрывая девушек от немой беседы. Рихтиг улыбнулась ему и пошла вперед, ведя за собой женщину и гнома.
Их ждали на заброшенном складе.
Рихтиг уже давно обреталась в Хассберге, и успела создать себе некоторую репутацию, о чем не преминули узнать как маги Круга – Башни Хайзенга, так и отступники. Девушка долго искала каналы, купцов вроде Вука и других поберушек, которые могли незаметно для властей оповещать убогих магов о том как продвигается подготовка к восстанию. Затем магесса стала распускать слухи о собраниях в том или ином нижнем районе Хассберга, куда страшатся ходить даже самые фанатичные храмовники. Поначалу люди боялись приходить к ней, затем стали появляться группками по два три человека и всем им Рихтиг помогала, чем могла. Провизией, магией, деньгами… что было тем и помогала.
И тогда отступники стали приходить помногу, они собирались уже не просто так, а затевали планы, кипела настоящая революционная деятельность.
Вот и сейчас, на заброшенном рыбном складе собралась небольшая толпа уже знакомых девушке магов, проверенных и не очень. Всех их она поприветствовала, пытаясь разглядеть в толпе новые лица. Пожалуй, новенькие были, но Рихтиг почему-то тяжело было сегодня их разглядывать – голова болела от неясных вскриков и шепотов. Она старалась к ним не прислушиваться, а сосредоточиться на своих «прихожанах»:
- Собратья, - девушка встала на импровизированный постамент из старых ящиков, на лице ее играла слабая улыбка, - ну вот мы опять и собрались. Рада видеть вас живыми и здравствующими, и хочу оповестить вас, что день прожит не зря. Лителайн из Доглеса, котроую везли в башню, была освобождена…
- Я здесь! – радостно воскликнула невысокая темноволосая девчушка, подпрыгнув в толпе чтоб Рихтиг смогла ее увидеть, - спасибо тебе, справедливая!
- Девочка, тебе нужен наставник. Ты уже выбрала себе мага, который смог бы обучить тебя контролю? – устало, но дружелюбно произнесла Рихтиг. Шум в ее голове усиливался, складываясь в четкие слова. «Неужели ты меня не слышишь?»
Девушка отмахнулась от назойливого бормотания, словно оно было материально.
- Нет… - ответила Лителайн, продолжая подпрыгивать.
- Тогда я хочу спросить вас, друзья, кто возьмется обучать новенькую? – проговорила магесса, выгоняя из головы твердый мужской голос опять зовущий ее «Килони». На душе ее вдруг стало тоскливо, и в памяти закружилась опять карусель знакомых воспоминаний.
- А почему бы тебе самой не обучить? – откуда-то раздался ехидный голос Дианы. Рихтиг нашла ее в толпе взглядом и терпеливо объяснила:
- Я слишком занята, Диана, я не могу тратить на это время. К тому же, это слишком опасно для Лителайн, она еще ребенок. Вот если ты будешь обучать ее…
- Ой, нет…увольте, - фыркнула строптивая отступница. Рихтиг пожала плечами беззлобно.
- Тогда кто еще?
«Килони, Килони…посмотри же сюда! Слышишь меня, слышишь?»
- Я, Рихтиг, если не возражаешь, - ответил старый Вартер, один из магов притворяющихся продавцами лечебных трав. Девушка посмотрела на него оценивающе: опытен, осторожен, хитер…то, что нужно.
«Килони! Справедливость! Почему ты не откликаешься? Почему чужое имя?» голос в голове теперь звучал очень громко, девушка едва слышала сама себя. Она схватилась за лоб, и оперлась на посох, чувствуя легкое головокружение.
- Конечно. Лителайн, познакомся с Вартером он поможет тебе выжить в этом городе, - проскрипела девушка, ей сильно захотелось спрыгнуть с этих ящиков и если не упасть плашмя на пол, то сесть точно. Ее что-то давило изнутри, что-то, что ей очень хотелось выпустить.
- Это не все на сегодня…но я думаю Вук расскажет вам все быстрее меня, - магесса умоляюще взглянула на гнома и тот ловко вскарабкавшись на постамент, начал свой рассказ о том, сколько храмовников в этот день умерло, сколько сошло с ума а сколько бежало в страхе из города.
Рихтиг спустилась на землю, слегка покачиваясь. Ей захотелось выйти на свежий воздух, как вдруг она поймала взглядом на себе пару цепких карих глаз, среди десятков обращенных к Вуку. И в этот момент у нее внутри что-то оборвалось, одновременно с тем, как упертый мужской голос у нее в голове прошептал ее имя. «Рихтиг…».
Ей захотелось, ужасно сильно, чтоб этот голос звал ее как прежде.
- Нет, нет…Килони, - тихо пробормотала она, глядя на смутно знакомого мага в толпе.
- Килони!
***
Он выкрикнул ее имя, когда уже не было сил держаться, и когда она сама произнесла его одними губами. Маг прочитал ее слова, поняв, что она слышала каждый его призыв и устремился навстречу к девушке, через толпу удивленных слушателей. Некоторые стали оборачиваться на него отвлекаясь от гнома и шипеть, но ему было все равно. Он выкрикивал ее имя, имя Справедливости.
Никогда еще Андерс так остро не ощущал расстояния между ними. Вроде бы Килони стояла перед ним, такая же, как прежде, только гораздо взрослее. Вроде бы смотрела своими яркими глазами как когда-то, и не узнавала. Что произошло с ней, после того прохода сквозь illuvian? Она действительно слилась мыслями с духом? Неужели Справедливость его забыла?
Нет, все не то. Неужели она не скучала по нему, не чувствовала этого одиночества? Он думал, уже многие месяцы, что сойдет с ума от тоски. А она? Девушка выглядела вполне здоровой, только слегка побледнела. Ему так хотелось сжать ее в объятьях, чтобы вновь ощутить близко, как раньше. Он внезапно захотел притянуть ее к себе и целовать, пока не заболят губы, пока не закончиться воздух…лишь бы быть также близко, как раньше. Не важно, что об этом скажет разум, и как это будет выглядеть с точки зрения цинников, которые решат что у него приступ нарциссизма, после десяти лет себялюбия… это было ему необходимо.
Но она стояла и смотрела на него отстраненно, и Андерс стоял. Стоял и думал, что за дурацкое прозвание «Рихтиг»…
- Не дурацкое! – воскликнула вдруг Килони, хмурясь, - его дали мне люди. Не смей оскорблять его, ты, Надоедень Из Головы. Чего тебе нужно?
Андерс посмотрел на нее с удивлением, а затем рассмеялся. Чем ближе они были друг другу тем отчетливее слышали. Они не разорвали связь, это было уже нереально, только теперь его Справедливость была другой. Как он и думал – белокурой девушкой с удивительными глазами. И плевать, что она не помнила его. Он ей напомнит.
- Килони, - вновь позвал Андерс, и заметив легкий румянец на щеках своей любимой перешел к действию. Мужчина шагнул к ней и прежде чем магесса успела подумать, обжег ее губы поцелуем, горячим и влажным, требовательным как его желание вновь быть рядом с ней. Справедливость блаженно закрыла глаза, ничуть не шокированная его нападением. Еще бы она ведь читала его мысли…
- Я помню тебя, kӓmpfer. Я… - девушка запнулась, глядя в глаза мужчине с проявившейся печалью, - мы были вместе. Так давно.
- И теперь снова будем, - уверенно ответил маг, вновь целуя Килони, еще более страстно чем прежде. Казалось, он пытался слиться с ней воедино. Мгновенье в голове Андерса скользнула веселая мысль о том, что он может стать еще ближе к магессе, стоит только найти для этого подходящее место.
- Похабник, - усмехнулась девушка, прочитав содержимое его головы и внезапно воскликнула с неподдельным ужасом, - а где моя кошка?
Андерс не стал отвечать ей вслух, а лениво представил комнатку в таверне, двумя кварталам выше. По ней гуляла толстая полосатая кошка, своим громким мяуканьем доставая Одина.
Для окружающих это было странно, но ничего никому не сказав эти двое взявшись за руки ушли из помещения, говоря только взглядами. Да, им еще многое предстояло сделать вместе… но только не сейчас. Сейчас они были заняты гораздо более важными делами – своим воссоединением, после многих дней разлуки.
@темы: ООС, АУ, Dragon Age, записки сумасшедшего
-
-
24.03.2011 в 03:32-
-
24.03.2011 в 03:35